Заметив, что она обхватила его широкие плечи, Катарина принялась отталкивать его от себя. Он позволил ей отодвинуться — совсем чуть-чуть. Принуждая себя не думать о его крепком жарком теле, она сказала, зная, что говорит неправду:

Мой отец не станет платить выкуп, если вы надругаетесь надо мной.

Он улыбнулся, склонил к ней голову и поцеловал в шею. Катарина ахнула. Его губы двигались по ее горлу, нанизывая воображаемое ожерелье поцелуев. Ее сердце забилось так громко, что он наверняка мог его слышать. Он поднял голову и снова улыбнулся.

— Это не будет надругательством, милая. Я бы никогда не посмел надругаться над такой женщиной, как вы.

— Вы насмехаетесь надо мной! — воскликнула она.

— Совсем наоборот, я очень серьезно отношусь к вам, — пробормотал он, заглядывая ей в глаза.

Катарина не поняла, что он имеет в виду, но точно знала, что его слова имели скрытый от нее смысл.

— Тогда отпустите меня, не трогая, — сказала она. Его взгляд скользнул по ее лицу, опустился к груди.

— Не могу.

— Почему? — выкрикнула Катарина, требуя ответа.

На его щеках заиграли желваки. Теперь он был настолько серьезен, что трудно было поверить в то, что несколькими мгновениями раньше он улыбался. Его пальцы снова слегка коснулись ее щеки.

Потому что вы самая прелестная женщина из всех, кого я видел, и вы мне совершенно необходимы.

Катарина ушам своим не верила.

Но вы не можете овладеть мной. Я вам не какое-то спелое яблоко, которое можно просто сорвать и съесть. Я — Катарина Фитцджеральд, дочь графа Десмонда, благородная женщина по рождению и воспитанию. Вы не можете вот так взять и овладеть мной!

Не сводя с нее сверкающих, словно бриллианты, глаз, он после короткой паузы сказал:

Совсем наоборот, я не только могу, но и овладею вами. Вы, кажется, не совсем понимаете, как обстоят дела. Мы находимся не в Десмонде, а на моем корабле. В открытом море. Здесь я король, повелитель всех и всего вокруг. Как только вы попали мне в руки, вы стали моей. Я не собираюсь обижать вас, Катарина. Я не насилую девственниц. Сейчас вы меня боитесь, но еще до того, как наступит утро, я докажу вам, что ваши страхи напрасны.

Мгновение она только смотрела на него, словно лишившись дара речи. Через его плечо она могла видеть огромную кровать.

— Но подумайте о выкупе, который вы можете получить за меня! Наверняка он ценнее, чем удовлетворение мимолетного желания!

— Вы разве не слышали, что я говорил? Я не собираюсь отдавать вас за выкуп. — Он приподнял ей подбородок и перевел взгляд на ее губы. — У меня и мысли не было о выкупе.

Сообразив, что он опять собирается ее поцеловать, Катарина закричала:

Отпустите меня, отпустите! Прошу вас!

Он смотрел на нее с непонятным блеском в глазах. Кончик пальца вновь скользнул по ее щеке. Потом он заглянул ей в глаза.

Вы не понимаете. И мне очень жаль, Катарина, что именно мне приходится сообщать вам это. Но даже если бы я хотел получить за вас выкуп, это было бы невозможно.

Катарина вся сжалась, внезапно испугавшись так сильно, что едва прошептала:

Что вы хотите сказать?

Он помолчал, подбирая слова, потом быстро произнес:

Ваш отец находится в заточении. Он пленник королевы уже несколько лет.

Катарина оцепенела, уставившись на него, не дыша, не в силах произнести ни слова. Он испытующе глядел ей в глаза.

Фитцджеральд был осужден за государственную измену и лишен титула и земель. Короче говоря, не существует ни графа Десмонда, ни его графства. Есть только узник, лишенный всех почестей.

Потрясенная Катарина уставилась на него, не веря своим ушам.

Катарине хотелось закричать: Это неправда, неправда!

Голос пирата прервал ее мысли:

— Так что вы сами видите, что ваш отец не может ни выручить вас, ни заплатить выкуп.

Дикими зелеными глазами она встретила его взгляд.

Я не верю вам. Вы лжете! Он спокойно ответил:

Нет, не лгу. Я говорю то, что всем известно. Так оно и есть.

Катарина отказывалась ему верить. Все это не укладывалось у нее в голове. Ее отец — государственный преступник, лишенный титула и земель? Нет, этого не могло быть!

Он сказал более мягким тоном:

Но ваш отец жив, Катарина. Его не повесили. По-моему, он так и живет в Саутуарке, где содержится под домашним арестом.

Катарина резко выпрямилась. Грудь ее вздымалась.

Саутуарк? — Ее как обухом ударили. Саутуарк, не Десмонд. Ее отец был узником короны, вынужденным оставаться в Лондоне — в изгнании.

Конечно, вы потрясены, — сказал он, внимательно присматриваясь к ней.

Катарина его просто ненавидела — за его безразличие, за его намерения, за то, что он сообщил ей эти ужасные новости. За то, что она узнала ужасную правду.

Ничего вы не понимаете, — огрызнулась она. На ее глазах выступили слезы. — Убирайтесь!

Он стиснул зубы и бесстрастно отвернулся от нее. Катарина тут же прислонилась к стене. Ее всю трясло. Если ее отец потерял все, чем владел, тогда ее отъезд из монастыря был лишен всякого смысла. Если он был обесчещен и проживал в изгнании, то и ее саму ждали изгнание и бесчестие. Потому что без титула и приданого ни один мужчина не захочет взять ее в жены. Внезапно она оказалась без будущего, без мечты и надежды. Внезапно она стала Леди Никто.

Выпейте это.

Катарина непонимающе взглянула и увидела в руке пирата рюмку бренди. — Нет.

До чего вы упрямы, — вполголоса сказал он. — Не дурите. Пейте. — Он ухватил ее подбородок и поднес край рюмки к губам.

Он наклонил рюмку, так что несколько капель огненной жидкости попало ей в горло. Катарина поперхнулась и оттолкнула его руку. Бренди выплеснулось на его бронзовую грудь. Он сжал губы, и в его глазах появились искры гнева.

Я человек не из мягких. И добрым меня не назовешь. Все же я стараюсь не торопить вас, — сказал он. — Приручить, как приручают дикую кобылу. Я вовсе не желаю сломить вас, Катарина. Хотя меня и сжигает страсть.

Она глубоко вздохнула:

— Я вам не лошадь, которую можно взнуздать и объездить.

— Но вы — женщина, к тому же беззащитная, и как любой женщине вам нужен мужчина, для того чтобы защитить вас и направить на путь истинный.

— И вы собираетесь стать таким мужчиной? Быть моим защитником? — яростно выкрикнула она. — Управлять мною, как вам заблагорассудится?

— У вас нет выбора.

Вне себя от злости, Катарина попыталась протиснуться мимо него, но он схватил ее могучей рукой и до боли в костях прижал к своей груди. Не отпуская ее, он поставил рюмку с бренди. Катарина мгновенно напряглась. Менее всего ей хотелось оказаться в его объятиях, притиснутой к его твердому, возбужденному телу. Извиваясь, она старалась вырваться.