Хотя, как оказалось, меньше…

Баскаков влетел в пристройку, пинком открыл дверь в комнату, повел стволом автомата и громко крикнул:

– Всем сидеть! Руки за голову!

Чуть припозднившийся Севастьянов проскочил за спиной Петра, обошел комнату и встал с другой стороны.

– В чем дело? Кто вы? – подал голос один из летчиков.

Судя по повадкам, старший по званию.

– Заткнись! – последовал ответ. – Всем молчать! Малейшее сопротивление – стреляем на поражение!

В этот момент в комнату заглянул Оноженко.

– Командир, все чисто! Пулеметы и прожекторы выведены из строя! Руслан пошел снимать часового у самолетов.

Это было сказано по-русски, и летчики настороженно подняли головы, слушая незнакомый язык.

– Хорошо!

Баскаков шагнул вперед и задал вопрос:

– Кто из вас пилот?

За окном вдруг заработала пулеметная спарка. Била длинными очередями, без остановки.

– Мишка! По казарме лупит! – Оноженко стиснул автомат и глянул на Баскакова. – Надо спешить.

– Кто пилот? – повторил вопрос полковник. – Ну?!

Ствол его автомата уткнулся в ближнего летчика.

– Я бортстрелок! – поспешно ответил тот.

Ствол прошел дальше.

– Я штурман!

– Я пилот!

– Дальше?

Четыре бортстрелка, два пилота и два штурмана – всего два экипажа.

– Бортстрелкам встать! Руки за спину, головы вниз! К выходу! Паша!

Бортстрелков вывели из комнаты и заперли по двое в душе и туалете. Предварительно связав руки и ноги.

Между тем Баскаков продолжал «беседу».

– Мы хотим улететь на самолете. Кто готов вести? Ты?

Пилот, среднего роста плечистый мужик лет тридцати с мрачным лицом и злым взглядом, дернул плечами и плюнул под ноги.

– Пошел в задницу!

– Мы хотим улететь как можно дальше отсюда. Вреда войскам коалиции не причиним. Вас отпустим. Ну?

– Да иди ты!

Просить, уговаривать, объяснять некогда. На другой стороне поля захлебываются пулеметы, Мишка сдерживает рвущихся из казармы солдат. Шум боя могли слышать, и к аэродрому, возможно, выслали помощь. Времени в обрез.

Баскаков достал пистолет и направил его в лоб летчику.

– Летишь?

– Пошел в!..

Раздался выстрел, пуля пробила лоб и разнесла затылок. Кровь, осколки черепа и мозги разлетелись по комнате и попали на других летчиков.

Ствол пистолета перекочевал на второго пилота.

– Ты?

Этот был более сговорчив. Пример товарища убедил, что налетчики настроены очень решительно.

– Вы же убьете!

– Нет, нам ваши жизни не нужны. Долетим до места и отпустим.

– Я вам не верю…

– Твое право. Зато есть выбор – не поверить и получить дырку в башку или не поверить и получить шанс. Выбирай!

Летчик выбрал шанс. Ибо не был готов расстаться с жизнью немедленно.

– Кто твой штурман?

Кивок налево.

– Ты! Встать! Возьмите свои вещи и полетные карты. Ты тоже встань!

Оставшийся без пилота штурман побледнел, кое-как встал на полусогнутые ноги.

– Не убивайте…

– Не убьем. Спиной повернись!

Бесков быстро связал штурмана, уложил его под койку и велел не вылезать, если дорога жизнь.

Видя, что их товарища пощадили, пилот с напарником стали двигаться быстрее. Баскаков подождал, пока они все возьмут, и скомандовал:

– На выход!

Они не успели покинуть пристройку, когда под окном застрекотал автомат. А чуть погодя раздался хлопок подствольника.

* * *

…Охрана ломанулась из казармы только через пару минут после выстрелов у диспетчерской. Прибор ночного видения позволил Платову отчетливо разглядеть фигуры солдат. Первую очередь он дал по дверям. А потом провел стволами по коридору. Раз, другой. Больше выбегать из казармы никто не хотел. Зато начали долбить через окна.

Михаил направил спарку на казарму и вдавил гашетки. Стены были из досок, и сдержать пулеметные пули не могли. Стрельба изнутри стихла.

Долго это продолжаться не могло. Солдаты все равно вылезут с другой стороны здания. Михаил еще несколько раз провел стволами вдоль казармы, заметил мелькнувшие слева фигуры и перенес огонь на них. Два солдата успели отпрянуть за угол, а один замешкался и улетел в темноту с пробитой грудью.

Все, надо уходить. Михаил метнул одну гранату к дверям, у второй выдернул чеку и положил ее на стволы. Спрыгнул с повозки, откатился в сторону.

Рвануло. Осколки просвистели над головой. Спарка выведена из строя. Пора!

Низко пригибаясь, Платов побежал через поле к диспетчерской. Видевший его в прибор ночного видения Оноженко прикрыл отход из автомата. Уцелевшие солдаты не спешили в погоню, постреливали с места. Видимо, офицера и сержантов выбили, а без них лезть под пули никто желания не выказал.

Баскаков и Севастьянов грузили в броневик летчиков. Через минуту подбежали Оноженко, Стасюк и Платов. Кое-как влезли в машину.

– Поехали! – крикнул Баскаков и повернулся к пилоту. – Какой самолет ваш?

– Дальний. Но там мало горючего.

– А в другом горючего хватает?

– Три четверти заправки.

– Едем к нему. Никаких вещей в вашем взять не надо?

– Нет.

* * *

Руслан Бесков встречал товарищей у самолетов. Часового он уже не застал, видать, тот убежал, когда началась стрельба. Трус, конечно, зато спас себе жизнь.

Севастьянов увидел свет фонарика, свернул налево и остановил броневик между самолетами.

– Грузимся! Живо! Паша, прикрываешь!

Пока летчики запускали и прогревали двигатели бомбардировщика, Стасюк и Платов выводили из строя второй самолет. Сидевший за пулеметом броневика Оноженко прикрывал их. Солдаты охраны редко постреливали непонятно куда, не выходя из казармы.

Минут десять ушло на подготовку самолета. И еще пять на рулежку. Оноженко последним запрыгнул в люк и сел у края.

Пилот вывел бомбардировщик на стартовую позицию, взглянул на сидевшего рядом Баскакова.

– Взлетаем?

– Как можно быстрее!

– Понял.

Набирая скорость, самолет побежал по взлетной полосе. Оноженко закрыл люк, выстрелив напоследок из подствольника по казарме. Через несколько секунд бомбардировщик оторвался от полосы.