– Я люблю тебя.

Жан нежно убрал у нее со лба влажный локон.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Юлия избегала смотреть ему в глаза.

– Жан… ты ведь знаешь, что мы не…

Он отодвинулся от нее и перевернулся на спину:

– Да, знаю… Ты замужем. Но все же!

Юлия заметила, что волшебство исчезло. Только что они были единым целым, а теперь непреодолимая стена – ее замужество – снова возникла между ними.

– Может быть, мы придумаем, как тебе развестись с Карлом. – Жан, казалось, всерьез рассматривал такую возможность.

– Ты считаешь, что я об этом не думала? – тихо прошептала Юлия.

– Мы могли бы сбежать отсюда и начать новую жизнь. Мы могли бы иметь собственную плантацию! – Жан, похоже, по-настоящему воодушевился.

– Ах, Жан. – Юлия слегка оттолкнула его. – А на что мы будем жить? Без Карла я не имею никаких средств к существованию, а ты…

Жан заметно вздрогнул, когда она обвела взглядом его комнату.

– Я справлюсь. Я буду зарабатывать достаточно денег, чтобы обеспечивать нас с тобой, – решительно произнес он.

Юлия тихо вздохнула:

– Да, может быть… Когда-нибудь.

Она считала, что у них не было будущего. Юлия безвольно опустила голову на его подушку.

Когда Юлия с Мартиной вернулись из города, обстановка на плантации была напряженной. Карл был раздражен, а Питер ходил, как побитая собака.

– Амру, что случилось? – Юлия сразу же нашла домашнюю рабыню, чтобы выяснить, что здесь произошло.

У Амру тоже было плохое настроение. Она переставляла горшки на задней веранде, тихо ругаясь.

– Миси лучше спросить об этом масру Питера, – недовольно сказала негритянка.

– Амру, ну говори же! – с мольбой воскликнула Юлия.

Рабыня с грохотом опустила горшки в лохань с водой для мытья посуды и вытерла руки о свой покрытый пятнами фартук.

– У масры Питера появилась идея, как победить лихорадку. И теперь все дети заболели!

– Заболели? – Юлия не могла понять, о чем говорит Амру. – А что он сделал?

Амру скрестила руки на груди и сердито фыркнула:

– После того как миси уехали в город, масра Питер приказал собрать всех детей. Он дал им что-то съесть. Масра Карл присутствовал при этом и сказал, что это средство от лихорадки. На следующий день все дети заболели.

Юлия не могла ничего понять. Питер ведь был врачом, почему же после его лечения дети заболели? Она не могла разобраться в этом и решила зайти к Мартине. Может быть, та уже успела что-нибудь узнать у Питера.

Она нашла свою падчерицу на передней веранде, где та с энтузиазмом уговаривала Мартина вскарабкаться по ее ноге, хотя мальчик был еще слишком мал для этого.

Юлия уселась на стул напротив Мартины и перешла сразу к делу:

– Ты уже говорила с Питером?

– Да. Давай, Мартин, поднимайся! Поднимайся!

– Ну и что? Он сказал, что здесь случилось, пока нас не было?

– Кто?

Юлия закатила глаза:

– Ну, Питер!

Мартина подняла сына за крепкие ручонки.

– А в чем дело? Что должен был сказать мне Питер?

Юлия встала. Видно, от Мартины ей ничего узнать не удастся: та думала совсем о другом. Но Юлии эта новость не давала покоя. Она покинула веранду и, обойдя вокруг дома, направилась в поселение рабов.

Там царила подозрительная тишина. Дети не играли на улице, а перед хижинами у костров сидело очень мало женщин.

Юлия направилась к хижине Муры и позвала рабыню. Мура тут же с удивленным лицом вынырнула из полумрака своего жилища:

– Миси Джульетта?

– Мура, что с детьми? Амру сказала, что…

Из хижины раздался тихий жалобный плач. Юлия протиснулась мимо Муры внутрь хижины.

Внучки Муры, две девочки трех и пяти лет, лежали в своих гамаках. Их темные лица осунулись, глаза заплыли. Когда у одной из малышек начались судороги, Мура поспешила к ней и стала поддерживать ей голову, пока ребенка тошнило в миску. Юлию охватило сочувствие. В то же время она испытала угрызения совести, из‑за того что ее не было здесь в тот момент, когда она была нужна. Что бы ни сделал Питер, но если бы она осталась в Розенбурге, то, может быть, смогла бы это предотвратить.

– Чтобы этого больше не было!

Карл все еще пребывал в гневе на Питера, и не проходило ни единого обеда, чтобы он не дал ему это понять. Как-никак, часть женщин несколько дней были вынуждены не выходить на работу на поля, поскольку им пришлось ухаживать за своими больными детьми.

Между тем Юлия наконец выяснила, что произошло: Питер вел какие-то, как он их называл, «исследования», и в ходе них опробовал свои знания на детях.

– Он ужасно много читал на эту тему, – гордо сообщила Мартина.

Карл отреагировал одной-единственной фразой:

– Он не должен был испытывать свои снадобья на наших рабах.

Сам же Питер ничего не говорил. Его, казалось, больше огорчало то, что эксперимент прошел неудачно.

– Кого, ради бога, он собирался лечить? Дети ведь были совершенно здоровы! – Юлия надеялась, что получит более-менее вразумительный ответ от Мартины, но та вообще не интересовалась тем, что происходит в поселении рабов.

– Ах, Питер хотел испытать новое лекарство, чтобы рабы не болели. Лихорадка такая тяжелая болезнь, да и отец жалуется, что его рабы, подхватив ее, не появляются на полях.

Через несколько дней Юлия случайно услышала на веранде разговор Питера и Мартины. Питер громко жаловался жене на Карла. Юлия замерла у порога, прислушиваясь.

– Он не имеет об этом ни малейшего понятия! Я тщательно изучил отчеты из Нидерландов и досконально следовал советам доктора Йовентуса. В конце концов, он добился в Индии хороших результатов!

– Может быть, индусы не такие, как наши рабы, – ответила Мартина, качая на коленях сына.

Через занавеску Юлии было видно, как малыш протягивает свои ручонки к Питеру. Однако его отец, как всегда, вообще никак не отреагировал на это. Собственно говоря, Питер полностью игнорировал ребенка, за исключением тех случаев, когда рядом был Карл.

Ответ Мартины, казалось, не понравился Питеру.

– Да что ты в этом понимаешь!

Махнув рукой, он покинул веранду и направился в сад.

Юлия вздохнула с облегчением. Хорошо, что он не пошел в дом. Она немного подождала, а затем вышла на веранду, стараясь не подавать вида, что подслушала их разговор. Мартин радостно запищал, увидев Юлию, и протянул к ней свои ручонки.