— Об этом не может быть и речи,— сказал один из членов Совета.— Он сошел с ума. Его нужно убить, как взбесившуюся собаку. Манаг Исс, позови своих братьев и их людей.

— Я бы не советовал это делать, кузина,— сказал Манаг Исс; он явно обращался к госпоже Исс.— Я думаю, было бы разумнее провести с ним переговоры.

— Что? Ты стал трусом? У этого негодяя что — здесь армия?

Манаг Исс потер кончик носа.

— Моя госпожа...

— Зови своих братьев, Манаг Исс!

Глава Желтой секты поскреб шелковый рукав и нахмурился.

— Принц Элрик, если я правильно тебя понимаю, ты вынуждаешь нас сразиться с тобой. Но мы никак тебе не угрожали. Совет честно собрался здесь, чтобы сделать ставки на Жемчужину...

— Манаг Исс, ты повторяешь их ложь,— сказал Элрик,— а это не приносит тебе чести. Если они не желали мне зла, то зачем здесь наготове ты со своими братьями? Я видел поблизости не меньше двух сотен воинов.

— Это только меры предосторожности,— сказала госпожа Исс. Она обратилась к своим коллегам: — Я же вам говорила: глупо собирать столько воинов так быстро.

Элрик спокойно сказал:

— Все, что вы делали, мои благородные господа, было сплошной глупостью. Вы были жестокими, жадными, вы легко распоряжались чужими жизнями и желаниями. Вы были слепы, неразумны, провинциальны и лишены воображения. Мне кажется, что правительство, заботящееся только о собственных удовольствиях, должно быть по меньшей мере заменено. Когда вы все покинете город, я назначу губернатора, который будет лучше служить Кварцхасаату. А потом, спустя какое-то время я, может быть, позволю вам вернуться в город...

— Убейте его! — воскликнула госпожа Исс.— Хватит тратить на это время! Мы сначала покончим с ним, а потом решим, кому владеть Жемчужиной.

Элрик вздохнул чуть ли не с сожалением и сказал:

— Я бы советовал тебе подумать, госпожа, а то я могу потерять терпение. Если я извлеку из ножен свой меч, то перестану быть благоразумным и милосердным...

— Убейте его! — гнула свое женщина с закрытым лицом.— И покончим с этим!

На лице Манага Исса было такое выражение, будто его приговорили к чему-то более страшному, чем смерть.

— Моя госпожа...

Она вышла вперед. Конический колпак раскачивался на ее голове. Она протянула руку и вытащила меч из ножен Манага Исса. Она занесла меч, собираясь снести альбиносу голову.

Элрик стремительно перехватил ее руку. Его движение было броском атакующей змеи. Он держал ее запястье в кольце своих пальцев.

— Нет, моя госпожа. Клянусь, я делаю все, чтобы вразумить вас...

Буревестник зашептал, зашевелился у него на боку.

Она уронила меч и отвернулась, потирая саднящее запястье

И тогда Манаг Исс нагнулся, чтобы подобрать свой упавший меч и делая вид, что хочет вложить его в ножны, но тут же незаметным движением попытался пронзить Элрика. Когда Элрик, предвидя этот выпад, сделал шаг в сторону и меч Манага Исса прошел мимо, на перекошенном от страха лице наемника-колдуна появилось выражение смирения. Элрик одним движением извлек из ножен Черный Меч, который начал петь свою странную демоническую песню и засиял жутковатым черным сиянием.

Манаг Исс испустил дух, когда меч пронзил его сердце. Рука, все еще державшая Жемчужину, словно вытянулась, возвращая драгоценность Элрику. Через мгновение Жемчужина вывалилась из его пальцев и покатилась по полу. Трое из членов Совета ринулись было вперед, но, увидев гаснущие глаза Манага Исса, вернулись на свои прежние места.

— Скорее! Скорее! Скорее! — закричала госпожа Исс, и, как и предполагал Элрик, отовсюду, из всех укромных мест Дворца Заседаний, держа на изготовку свое оружие, стали появляться члены различных сект наемников-коддунов.

И тогда альбинос усмехнулся своей жуткой боевой ухмылкой, его красные глаза засверкали, его лицо превратилось в маску смерти, а его меч — в орудие мести его собственного народа, баурадимов и всех тех, кто за прошедшее тысячелетие пострадал от несправедливости Кварцхасаата.

Он предлагал взятые им души своему покровителю — Герцогу Ада, могущественному герцогу Ариоху, который разжирел на множестве жизней, посвященных ему Элриком и его мечом.

— Ариох! Ариох! Кровь и души моему повелителю Ариоху!

И тут началось кровавое побоище.

Рядом с этой бойней меркли все другие сражения. Это была бойня, которая никогда не будет забыта и навсегда сохранится в анналах народа пустыни, узнавшего о ней от тех, кто бежал в ту ночь из Кварцхасаата, предпочитая отдаться на милость безводной пустыне, чем предстать перед белым смеющимся демоном на баурадимском коне; этот демон скакал по их прекрасным улицам и объяснял им, какой может быть цена самодовольства и бездумной жестокости.

Ариох! Ариох! Кровь и души!

Они рассказывали о белолицем существе из Ада, чей меч сиял невиданным сиянием, чьи малиновые глаза светились непреодолимым гневом, которым, казалось, овладели какие-то потусторонние силы, а он сам уже был не их властелином, а жертвой. Он убивал без жалости, без различий, без жестокости. Он убивал, как убивает взбесившийся волк. И, убивая, он хохотал.

Этот смех навсегда останется в стенах Кварцхасаата. Он будет звучать в ветре, приходящем из Вздыхающей пустыни, в музыке фонтанов, в ударах кузнечных молотов и молоточков ювелиров, работающих над своим товаром. Останется и запах крови вместе с воспоминанием о бойне, о том ужасающем числе жизней, что покинули город, в котором больше не было ни Совета, ни армии.

Но никогда больше в Кварцхасаате не будут рассказывать легенд о мощи этой империи. Никогда больше этот город не будет относиться к кочевникам пустыни, как к животным. Никогда больше Кварцхасаат не будет почивать на лаврах гордыни, столь свойственной всем великим империям периода их упадка.

И когда смех смолк, Элрик из Мелнибонэ тяжело опустился в свое седло, убрал в ножны насытившийся Буревестник. Демонические силы все еще распирали его грудь. Он вытащил огромную Жемчужину и поднял ее к восходящему солнцу.

— Я думаю, теперь они заплатили справедливую цену.

Он швырнул драгоценность в канаву, где пробегавшая собака принялась слизывать с нее кровь.

В небе показались стервятники, привлеченные запахом богатой добычи, они уже черной тучей опускались на прекрасные башни и сады Кварцхасаата.

На лице Элрика не было гордости за совершенное. Он пришпорил коня, направив его на запад, к тому месту на дороге, где он сказал Анаю ждать его с запасом целебных трав, воды, лошадьми и пищей, чтобы хватило пересечь Вздыхающую пустыню и снова отправиться на поиски знакомых правителей и колдунов из Молодых королевств.

Он ни разу не оглянулся на город, который во имя его предков был наконец-то завоеван.