Они чокнулись кубками, изготовленными по приказу Этцеля из золота, которое ему ежегодно привозили из Византии в качестве дани. Кримгильда подошла к ним и уселась рядом со своим женихом.

— Неужели мой возлюбленный уже настолько пьян, что не сможет сделать меня своей королевой?

Взгляд Этцеля тут же прояснился. Кровь воина забурлила, мгновенно избавив его от хмеля.

— Конечно нет. И если ты до сих пор полна решимости выйти замуж за гунна, то я сейчас же провозглашу о нашем союзе.

Она кивнула, и Этцель откашлялся.

Гунтер повернулся к сестре:

— Я не вижу Гернота. Не должен ли он присутствовать при столь радостном моменте?

Кримгильда улыбнулась.

— Он наверняка где-то в шатре и со своего места увидит то, что нужно увидеть.

Она встала рядом с Этцелем, который громко крикнул:

— Слушайте, псы! И гости из королевств Бургундии и Ксантена!

В толпе послышался смех, но уже в следующую секунду король завладел вниманием каждого мужчины и каждой женщины в шатре.

— Вы знаете, кто мы, и знаете, зачем мы здесь собрались. Собственно, этого уже достаточно. За последние годы гунны стали жить новой жизнью, которая теперь состоит из чего-то большего, чем скачка по степи и холодное мясо. Некоторые из новых традиций оказались полезными, так как они делают сильной душу, не ослабляя при этом руки. Мой отец обладал каждой женщиной, которая ему нравилась, и таково было его гордое право. Однако сам я заметил, что любовь намного слаще, если ее дарят добровольно.

Он взглянул на Кримгильду влюбленными глазами, а она обняла его за талию.

— Когда Кримгильда отказалась выйти за меня замуж, — продолжил Этцель, — мое сердце истекало кровью. Ни женщины, ни целители не могли излечить эту рану. Сейчас я знаю, что кинжал, пронзивший мое сердце, станет лекарством, которое поможет излечить мою боль. Я не могу жить без этого исцеления и поэтому сегодня говорю всем гуннам: Кримгильда теперь моя супруга и ваша королева!

Ликование волнами прокатилось по шатру и, расходясь концентрическими кругами, вырвалось наружу, где его подхватили веселящиеся солдаты, передавая все дальше и дальше своими возгласами и звоном кубков.

Восторженные крики донеслись и до Гернота в тот самый момент, когда он, находясь на корабле короля, складывал флаг с гербом Бургундии.

Это было странно. Для подобной радости не могло быть других причин, кроме заключения брака Этцеля и Кримгильды. Но ведь сестра обещала ему, что он будет присутствовать при этих святых словах! Принц сбежал с трапа и помчался к Грану, находившемуся в получасе пешей ходьбы от берега Дуная. Гернот был взволнован и совершенно сбит с толку. Особенно его пугало то, что он не может объяснить, отчего по телу начали бегать мурашки и какая-то тень легла на душу, впившись когтями в сердце. Он вспомнил об Эльзе, которая часто рассказывала ему об этом чувстве, наблюдая за интригами при бургундском дворе. Впервые Гернот понял, что она имела в виду.

Почему он не может спокойно слушать это ликование? Ведь теперь все станет намного лучше и надежнее и начнется новая история, с девственно белыми страницами, не окропленными кровью.

Он побежал еще быстрее.

Через некоторое время крики толпы в шатре и вокруг него поутихли, люди перестали произносить здравицы в честь Этцеля и Кримгильды. Предводитель гуннов с удовольствием наблюдал за тем, как его воины братаются с гостями и как благодаря его свадьбе создаются новые союзы между странами. Кримгильда тоже улыбалась, однако в ее глазах застыло странное выражение. Взгляд королевы вновь и вновь обращался к солдатам Ксантена, которые с каменными лицами прохаживались по шатру.

Когда наконец-то все успокоились, Гунтер встал и поднял руки.

— Это действительно был великий день. Это уже третья свадьба членов бургундской династии за этот год. Гунны не могут пожелать себе королевы лучше, а Бургундия не может мечтать о лучшем шурине. За наши королевства! За мир!

Снова послышались аплодисменты и восторженные возгласы, и даже невидимый Хаген воздал королю почести за эти слова.

В этот момент Кримгильда кивнула своим тщательно распределенным по шатру людям, и те, словно бы между делом, принялись закрывать все выходы. Их поведение казалось странным, но гунны никак на это не отреагировали, а бургундские воины, пьяные в стельку, ничего не заметили.

И только Хаген Тронье, краем глаза увидев происходящее, подошел к Гунтеру.

— Мой король, в воздухе запахло несчастьем. Нам только что перекрыли выходы наружу.

Но Гунтер его не слушал. Он наслаждался одобрением толпы.

— А почему мы должны уходить отсюда?

Его последние слова смешались с первым предсмертным хрипом бургундского солдата, которому перерезали горло. Не успел тот упасть замертво, как за ним последовал второй, третий, пятый, десятый…

Солдаты Ксантена достали хорошо спрятанные мечи и принялись убивать бургундов, с которыми только что братались. Они резали их, как свиней, предназначенных для праздничного стола.

— О мой король, нас заманили в ловушку! — закричал Хаген, тут же занимая место рядом со своим господином.

Как только короли, чьи мысли были затуманены вином, осознали, что произошло кровавое предательство, Гунтер закричал:

— Бургунды! К оружию!

Но эту битву бургунды не могли выиграть. Это была резня, в которой трезвые и тщательно отобранные солдаты Ксантена буквально рубили на куски пьяных солдат Гунтера.

Гуннские воины вскочили и схватились за оружие. Они смотрели на своего короля, ожидая приказа. Глаза Этцеля полыхали огнем, и он уже готов был положить конец этой бойне, когда почувствовал на своей руке ладонь жены.

— Происходит то, что должно произойти. Я обязана смыть старое предательство новой кровью. Гунны не имеют к этому никакого отношения, и если ты не отдашь приказ, то я уже сегодня отпраздную смерть бургундов. Если же ты попытаешься остановить меня, я покончу с собой прежде, чем солнце взойдет над Граном.

Голос Кримгильды был совершенно спокоен, и в нем не слышалось и малейшего сомнения. Этцель изумленно смотрел на жену, словно та была не женщиной, а демоном степей, ядовитым, купающимся в собственном страдании.

— Но ты ведь не можешь допустить…

— Допустить того, что я сама мечтала сделать? Я должна покончить с тем, что давно ждало моей мести.

Гунтер, услышавший эти слова, с трудом повернулся к сестре.

— Кримгильда, ты… — тяжело дыша, произнес он, — ты заманила меня сюда, чтобы отомстить Бургундии?

— Забудьте о причинах, — прошипел Хаген. — Мы должны бежать, чтобы собрать на родине новые силы.

Королева гуннов взглянула на Гунтера, и на какой-то миг в ее взгляде засветилось сочувствие.