простил убийцу, а все остальное доверил Богу. Он сам сказал об этом в один из последних моментов ясности рассудка, осенью 1414 года.

В это время арманьяки побудили короля начать войну против его кузена, герцога Бургундского. Карл, не желая заключать мир с герцогом, осадил Аррас.

"Был один знатный сеньор, — вспоминает Жувенель де Юрсен, — который однажды утром пришел к королю, лежавшему в постели. Тот не спал и перешучивался с одним из своих камердинеров. Сеньор подошел и осторожно взяв короля за ногу под одеялом, сказал:

— Государь, ты не спишь?

— Нет, кузен, — ответил король. — Добро пожаловать! Не желаете ли чего-нибудь? Есть ли какие-нибудь новости?

— Нет, государь, кроме того, что ваши люди, которые ведут эту осаду, говорят, что в любой день, какой вам будет угодно, вы увидите, как они будут штурмовать город, где засели ваши враги.

Тогда король сказал, что его кузен герцог Бургундский возможно уже одумался, и, что необходимо заключить мир. На что сеньор ответил:

— Как, Монсеньор, вы хотите заключить мир с этим злым, лживым, вероломным и неверным человеком, который так гнусно и нечестиво убил вашего брата?

Тогда король, весьма недовольный, сказал ему:

— С согласия сыновей герцога Орлеанского это дело улажено.

— Но, сир, вы никогда больше не увидите своего брата.

Сеньор хотел добавить еще что-то. Но король довольно мягко произнес:

— Дорогой кузен, уходи. Я увижусь с братом в Судный день".

Это были последние слова, произнесенные Карлом в 1414 году, перед тем как он окончательно погрузился в пучину безумия.

Глава XIX.

Надежды и подозрения

9 июля 1393 года итальянец из Авиньона прислал в Прато известие: "Похоже, что король снова заболел своей прошлогодней болезнью. Это обстоятельство долгое время держалось в секрете. Но теперь об этом стало известно". Застигнутые врасплох, принцы пытались выиграть время, но весть об этом распространилась из Абвиля в Париж, из Парижа по всему королевству, а затем стала известна, Папе, авиньонскому и римскому, англичанам, туркам… Ведь болезнь короля была не просто трагедией одного человека, это была трагедия королевства, пораженного "в самое сердце". Нужно было реагировать на этот удар, искать причину болезни и средство ее устранения и, ожидая выздоровления или смерти короля, продолжать жить.

Жить — значит вершить судьбу королевства, которое обуревали очень серьезные проблемы, такие как церковный раскол, война с Англией, турки, продвигавшиеся по равнинам Венгрии. Но королевство все еще процветало, англичане (как все были уверены) — скоро заключат мир, король был молод и бодр… все надежды могли оправдаться. Потребовались новые приступы болезни короля и серьезные политические неудачи — Никопольская катастрофа 1396 года, когда армия французских крестоносцев была разгромлена турками, разрыв с авиньонским Папой в 1398 году, а в 1399 году трагический конец Ричарда II, свергнутого с престола и преданного смерти за стремление к миру, — чтобы надежда уступила место подозрениям.

В 1393–1399 годах ни аристократы, ни народ не оставались безучастными к болезни короля. Прежде всего, они пытались понять отчего это случилось, используя средства и понятия своего времени. Если бы удалось выяснить причину болезни, то можно было бы найти и лекарство…

Ресурсы науки

Мэтр Гийом де Арсиньи, который так хорошо лечил короля предыдущим летом, к сожалению, только что умер. "И принцы, — пишет Фруассар, — не знали, где найти благоразумного врача, который разобрался бы в болезни короля. Однако им пришлось довольствоваться тем, кого они смогли найти". Они собрали медицинский факультет — словом, ведущих ученых деятелей того времени. Они совещались, советовались, вспоминали Галена и Гиппократа и в конце концов заявили, что ничего не понимают. За эту консультацию им было выдано 2.500 франков.

Однако дяди короля, которым было уже за пятьдесят, не теряли веры в науку. По возвращении из Италии герцог Бурбонский привез "из Лион-сюр-ле-Рона отличного врача, который лечил короля и прочистил ему голову". По счастливой случайности король, череп которого был намазан лекарствами и обмотан повязками, почувствовал себя немного лучше. Но вскоре приступ повторился. Больше об ученом из Лиона ничего не было слышно. В августе 1395 года Карл невзлюбил Регно Фрерона, своего первого врача, к которому он слишком часто обращался во время приступов. Изгнанный со двора, Регно счел благоразумным удалиться в Камбре. Город входил в состав Священной Римской империи, и нажитое врачом состояние не пострадало.

В свою очередь, принцы со временем потеряли интерес к медицине. В 1399 году у Карла случилось шесть припадков, причем все они пришлись на "новолуние и полнолуние". Откуда могла взяться эта болезнь? Распространялись разные вздорные слухи и три дяди короля, герцоги Беррийский, Бургундский и Бурбонский, в последний раз попытались выяснить истину. Они созвали заседание медицинского факультета Парижского Университета для большой публичной дискуссии по всем правилам схоластики: "Вопрос был поставлен так: вызвана ли болезнь внутренними причинами или внешним воздействием". Иными словами — происходила ли болезнь короля от его природы или была вызвана заклинаниями? "Были различные споры и фантазии. В конце концов не было сделано никакого вывода, и таким образом вопрос остался без какого-либо решения или определения". "Герцоги, — добавляет в заключение Жувенель де Юрсен, — были не очень довольны".

Итак, если обратиться к науке, то диагноз мэтра Гийома де Арсиньи таков: "слабость головы", унаследованная от королевы Жанны Бурбонской, его матери ("Он принес ее из чрева матери"), "телесный недуг", случившийся в Амьене в 1392 году, в виде лихорадки и конвульсий и, наконец, та слишком возбуждающая и напряженная жизнь, которую мудрецы того времени называли "излишествами молодости". Все это было очень разумно. Сам Мольер восхитился бы благоразумием и скромностью врачей Карла VI.

Валентина и колдовство

Но такие доводы не могли успокоить народное горе и гнев. Врачи ничего не понимают в болезни короля? Это неудивительно. Врачи занимаются изучением природы вещей. Но странная болезнь, от которой страдает Карл, не из таких. Она не естественна. Она не может быть объяснена естественными причинами и не может быть излечена естественными средствами. Болезнь короля пришла извне. Кто же послал это несчастье королю и королевству? Бог или дьявол? И почему?

Ходили слухи, что болезнь короля — результат проклятия. Король околдован. Но дьявол не является сам. Кто же смог, кто знал, как его вызвать? И с какой целью? С самого первого приступа герцог и герцогиня Орлеанские попали под подозрение: Людовик, завидуя брату, хотел отобрать у него корону. Валентина, дочь сеньора Милана Джана Галеаццо Висконти, научилась у отца искусству изготовления ядов и сотворения заклинаний, которыми так любили пользоваться в Ломбардии. Достаточно вспомнить, как погиб Бернабо Висконти, родной дядя Джана Галеаццо и дед королевы Изабеллы.

С того момента, как эта мысль укоренилась в сознании добрых людей, все, что происходило с королем и его семьей только подтверждало их убежденность. Их интерпретация малейших происшествий, какой бы иррациональной она ни была, была