самых мрачных красках. Центром финляндских агитаторов в Париже являлся дом одного финляндского профессора.

Внушениям английской политики оказались покорны швейцарские журналы.

В С. Америке, — где в одном Нью-Йорке насчитывается более 7 тыс. финляндцев, — собрали (в 1899 г.) митинг, предпослав ему особый меморандум о притеснениях, якобы испытываемых их сородичами. Тогда же издали особую брошюру «Russian Perfidy in Finland», которой желали протестовать против «обрусения Финляндии» и вызвать «сочувствие» американцев.

Летом 1899 г. в Риме состоялся международный конгресс журналистов. Узнав о запрещении некоторых органов печати в Финляндии, они опубликовали «постановление», с выражением братского сочувствия финляндской печати. Съезд высказался против «терроризирования» печати в взволнованной уже стране. Постановление подписали 74 человека.

Финляндцы носились по редакциям Запада с самыми разнообразными идеями. Эм. фон-Квантен, например, развивал мысль о создании постоянной европейской лиги для Финляндии, или нечто в роде интернационального народного суда. Лига эта, исследовав дело Финляндии, должна была объявить свое решение. Сочинитель проекта принял во внимание чуткость России к западноевропейскому мнению и потому рассчитывал, что решение лиги не прошло бы бесследно.

Один из финляндских агитаторов часто переписывался со своим стокгольмским знакомым. В письме от 5-го ноября 1898 г. последний указывает способ, каким образом, под благовидной личиной, можно командировать за границу, с целью вести там противоправительственную пропаганду, несколько лиц за счет самого финского правительства. «Не существует ли теперь какого-нибудь назначенного сенатом комитета, который мог бы встретить нужду ознакомиться через экспертов с положением подлежащих его обсуждению дел в наших европейских странах (Германии, Англии, Австрии)? В этом случае, таким способом, под маской, могли бы быть отправлены настоящие послы, которые вступили бы в сношения с руководящими государственными деятелями и возбудили бы общественное мнение в пользу Финляндии».

Для выяснения закулисной работы агитаторов по изданию нелегальной литературы, по рассылке брошюр, по заграничной пропаганде и т. п. имеется в Финляндии маленький, но весьма ценный архив. «Дело в том, что руководители финляндских партий и истинные творцы местного пассивного сопротивления переписывались между собой и часть их бумаг попалась в руки русской власти в то время, когда они подлежали выселению из края». Материалы этого архива с точностью устанавливают некоторые интересные факты, о коих ранее русская власть более догадывалась, чем имела сведений.

Упомянутый выше знакомый финляндского агитатора, шведский подданный, проявлял удивительную заботливость о Финляндии и являлся едва ли не более агитатором, чем его финляндский приятель. Живя в Стокгольме, он организовал политические лекции о Финляндии, заботился о тайном архиве агитаторов, сочинял проекты адресов для ученых мужей Запада, писал в газетах, пропагандировал среди высшей шведской знати сочувствие к финляндцам, хотел создать на Скандинавском полуострове «финляндский союз», подобный Гельсингфорсскому «Alliance française». Всеми подобными заботами полны его письма за десятки лет. «Не забудь, что ты обещал сделать что можешь, дабы мы, предпочтительно осенью, имели в Стокгольме финляндско-политическую лекцию. Помни, что узы между нами не должны ослабевать, тем менее — изнашиваться. Здесь, к сожалению, теперь, как интерес к Финляндии, так и знание ее, очень слабы... В связи с этим мы ударим в газетах в барабан за Финляндию и если возможно образуем финляндский союз в Стокгольме. Я говорил об этом с Норденшельдом и Г...»

«Солнце нового года восходит для финляндского народа покрытым облаком, но «еще не все погибло». Вы (финляндцы) еще слишком тяжело перевариваемый кусок для русского орла, еще что-нибудь да значит против восточного варварства высокая культура, вековые общественные формы и спокойная крепкая выносливость финляндского народа». — Та же мысль повторена в другом письме: «О если бы все были столь же мужественны (как ты), тогда бы «Nashebratten» (наши братцы) имели в Финляндии окуня, которого им никогда не ошелушить».

18 сентября 1902 г., швед спрашивал финляндца: «вопрос, который ставится не для ответа. Вы наверно охранили ваши тайные архивы. Не было ли бы разумно вне страны учредить нечто в роде центрального архива для важных документов, дабы они были ограждены от уничтожения и в то же время под руками, когда понадобятся».

Архив агитаторов устанавливает, что они проявили особенно выдающуюся энергию по заграничной пропаганде. В марте 1902 г. «Мехелин дал блестящий банкет, на котором сказал великолепную речь». Известный Норденшельд много хлопотал о том, чтобы разные статейки, напечатанные на иностранных языках, были разосланы лицам, имевшим большое влияние. В апрельском письме (1899 г.), швед сообщал в Гельсингфорс: «Я как раз теперь в разгаре работы по отправке тех брошюр, рассылку которых я принял на себя. они выпускаются в маленьких изящных изданиях и посылаются всевозможным влиятельным лицам Европы в области политики, дипломатии, литературы, науки, журналистики и пр.». — По рассылке же брошюр, составленных финляндцами для создания общественного мнения Запада, трудились очень многие, вплоть до одной европейской дамы, которую в письмах называют «принцессой». Она распространяла их целыми тюками, заботясь о том, чтобы они попадали в руки знатных особ и, между прочим, лиц «княжеских домов Германии». О ее рвении в одном письме (от 11 июля 1900 г.) говорится: «Но знаешь ли, есть женщина, которая в деле создания этого (европейского) мнения сделала гораздо более, чем многие мужчины... Если твоя жена с ней в переписке, то попроси ее передать ей от меня, что если общественное мнение Европы не могло повлиять на положение дела, то это ни в каком случае не ее вина».

Сама о своей деятельности, она писала в двух письмах, относящихся к 1899 г., следующее: «Я пришлю тебе на этих днях несколько номеров «Reinischer Kurier»; это одна из немногих немецких газет, которая приблизительно неделю тому назад не имела ни одной статьи о Финляндии; это меня печалило, и я попросила редакцию этой газеты перевести одну отличную статью от 30 марта из «Journal de Genève»; сперва не совсем-то были согласны, ибо говорили, это могло бы задеть значительное число русских, находящихся здесь; я провела все-таки свою волю и теперь чувствую себя очень гордой тем, что сегодня утром я увидела уже третью статью в этой газете о вашей стране».

«Несколько дней тому назад я получила от Адольфа Норденшельда 40 из тех брошюр, которые ты наверно знаешь и напечатаны в Стокгольме: «Le droit de la Finlande et le manifest du Tzar». Эти брошюры Адольф просил меня раздать, если представится случай. Я отправила уже некоторые монархам разных стран; один знатный голландец, который теперь находится здесь и которого мы знаем, живо интересующийся делом Финляндии, содействовал этим посылкам. Он был прежде придворным в Голландии и знает весь свет. Высокопоставленной русской даме, имеющей