— Боги милостивые! — прошептал Дагнарус. — Честное слово, Меченый. Получилось!

— Боги здесь ни при чем, — с горечью ответил Гарет.

— Ладно, к черту их тогда! — воскликнул Дагнарус и торжествующе засмеялся.

Он осторожно вложил кинжал в ножны на своем поясе.

— И кому они, спрашивается, нужны, эти боги? Мне они уж точно не нужны.

Принц с гордостью взглянул на Шакура. Гарет вздохнул.

— Вы правы, ваше высочество.

— И что теперь мы будем с ним делать? — спросил Дагнарус, оглядывая Шакура с ног до головы.

— Жду ваших приказаний, ваше высочество, — сказал Шакур и снова поклонился.

Поначалу голос врикиля показался Гарету таким же, как и голос живого человека. Но, вслушавшись, он почувствовал, что слова, произносимые врикилем, звучат наподобие эха, доносясь будто со дна темного колодца.

— А врикиль-то явно повежливее прежнего Шакура, — сказал Дагнарус.

— Он будет подчиняться вашим приказам, ваше высочество. Только вашим.

— А он действительно знает, что к чему? Или это просто безмозглая кукла? — спросил Дагнарус. — Если так, тогда от него мало проку.

— Благодаря магическим доспехам врикиль помнит все, что знал и помнил при жизни. Он сохраняет все свои способности. Иными словами, он останется таким же мерзавцем, каким был, но будет подчиняться приказам. К тому же ему теперь будут неведомы телесные потребности. Ему уже не понадобится обычная пища, — Гарет сделал ударение на двух последних словах. — Врикиль не нуждается во сне. Он неутомим и не знает жажды. Его нельзя убить обыкновенным оружием. Только оружие, благословленное богами, способно пронзить эту нечестивую плоть.

— Да, ты мне уже говорил об этом, — нетерпеливо отмахнулся Дагнарус. — Я знаю, он еще должен будет сделать нож из собственной кости. Думаю, это совсем не обязательно должно происходить у нас на глазах.

— Да, он должен сделать себе Кровавый нож, — подтвердил Гарет. — С его помощью врикиль убивает свои жертвы и похищает их души. Какое-то время он сможет провести без пищи; следовательно, пока нож ему не понадобится. Но когда он проголодается, когда его тело начнет гнить и он почувствует, что сверхъестественная сила покидает его, врикиль убьет первого встречного. Только вы и те, кого вы назовете, могут не опасаться за свою жизнь.

— Но он не сможет превратить свои жертвы в новых врикилей, так? — спросил, нахмурясь, Дагнарус. — Я хочу сказать: он ведь не сможет создавать неподвластных мне врикилей?

— Нет, такую силу имеет только обладатель Кинжала Врикиля. Кровавый нож лишь снабжает врикиля пищей, ваше высочество.

— Какие у него замечательные доспехи, — сказал Дагнарус, восхищенно разглядывая их черную блестящую поверхность. — Но ведь каждый, кто увидит его, сразу поймет, что это не просто обыватель. Он что же, постоянно будет иметь такой облик?

— В книге сказано, что врикили обладают способностью перевоплощения. Но поскольку при жизни Шакур этого не умел, ему потребуется некоторое время, — ответил Гарет. — Он будет способен принять любой облик по собственному выбору. Например, свой прежний.

— Это-то ему зачем? — перебил Дагнарус.

— Он может выглядеть, как какой-нибудь ученый старик, а может — как статный юноша. Это и позволяет врикилю заманивать свои жертвы в ловушку смерти, — слегка вздохнув, сказал Гарет.

— Ты хорошо потрудился, Меченый! — Дагнарус положил руку Гарету на плечо. — Я более чем доволен. Проси любую награду, и ты ее получишь.

— Вот моя награда, ваше высочество, — возразил Гарет, глядя на Шакура, который стоял неподвижно, словно пустые рыцарские доспехи, несущие бессменную вахту в коридоре замка. — Служить вам.

Гарет умолк, затем тихо добавил:

— Быть может, вы рассердитесь на меня за эти слова, но я прошу вас снова, ваше высочество... Нет, я умоляю вас! — Гарет опустился перед принцем на колени и умоляюще поднял руки. — Откажитесь от мысли стать Владыкой! Послушайте меня, Дагнарус. Не отворачивайтесь от меня. Теперь вы имеете то, чего всегда добивались! Вы сделали то же, что и ваш отец, — создали вашего собственного Владыку! С помощью этого кинжала вы сможете создать столько своих Владык, сколько служат вашему отцу! Ведь он не является Владыкой, однако это не мешает ему быть королем. Вот и вам нет необходимости становиться Владыкой. Опасность действительно существует, и она куда серьезнее, чем вы способны вообразить!

Опустив руку, Дагнарус коснулся волос Гарета и потрепал их.

Гарет продолжал стоять с закрытыми глазами, по его щекам струились слезы, вызванные болью, усталостью и чудовищным перенапряжением.

— Ты ведь любишь меня, Меченый, правда? — тихо спросил Дагнарус.

Вместо ответа Гарет склонил голову. Слезы обжигали его, как и любовь.

— Ты и Вэлура — только вы двое и любите меня. Остальные, включая и моего отца, либо боятся меня, либо замирают от восхищения.

Дагнарус замолчал, погрузившись в раздумья, потом продолжил:

— Я не хочу быть похожим на своего отца, Меченый. Я хочу стать более великим, нежели отец. Я хочу, чтобы он относился ко мне так, как относится к Хельмосу. Я стану Владыкой, Меченый. Я так хочу, даже если это и будет стоить мне жизни. А сейчас, — с наигранной веселостью произнес принц, отворачиваясь от друга, — что мы будем делать с нашим врикилем? Я не могу позволить ему шататься по улицам Виннингэля. Утром я вступлю в Храм и начну Семь Испытаний.

— Врикиля мы оставим пока здесь, под Храмом, — сказал Гарет.

В последний раз он высказал принцу свои возражения. Больше он не скажет об этом ни слова. Он сделает все, что в его силах, чтобы Дагнарус остался жив.

— Замечательная мысль! Значит, когда мне удастся выкроить время между этими дурацкими испытаниями, я смогу приходить сюда и учить его!

— Ваше высочество! — в ужасе воскликнул Гарет. — Вам же надлежит все время проводить в размышлениях и... и...

— Ну, в чем еще? В молитве? — подсказал довольный Дагнарус. — И ты думаешь, боги захотят меня слушать?

Он повернул голову.

— Шакур!

Врикиль поклонился.

— Ты останешься здесь и никуда отсюда не уйдешь. Никто не должен тебя обнаружить. Если, кроме Гарета и меня, здесь появится кто-то еще, можешь его убить.

Шакур снова поклонился. Гарета била внутренняя дрожь. Он знал, что вряд ли кто-либо из магов отправится в эти места. И все же, при одной мысли о том, что может случиться, если кто-то вдруг...

«Что я наделал? — спрашивал он себя, чувствуя, как корчится в муках его душа. — Кем я стал? Я должен остановить это! Я должен немедленно пойти к Хельмосу и все ему рассказать. Я должен покаяться в чудовищных преступлениях и найти облегчение в неминуемом наказании и смерти! Должен. Но не пойду... — Гарет отчетливо понимал, что он действительно никуда не пойдет. — Я испил из колодца тьмы, — продолжал он разговор с собой. — Я не могу сознаться в своих преступлениях, не выдав принца. Он доверяет мне. Я знаю все его тайны. Раскрыв любую из них, я мог бы разрушить его жизнь. Тем не менее он ни разу не угрожал мне и никогда во мне не усомнился».