– Хорошо, я подумаю… А кстати, если заняться живыми, то у меня к вам ещё один вопрос. Полковник Лихачёв сообщил мне о некоторых подозрениях в отношении вас – нет-нет, не в том смысле подозрениях… Он говорил о вашем аномально быстром взрослении. Теперь я сам вижу, что он прав. Месяц назад вы стояли передо мной навытяжку и ели меня глазами, а при появлении господина Савинкова едва в обморок от восторга не хлопнулись. А сегодня? Просто другой человек! Это-то вы не откажетесь мне объяснить? Если можете.

Теперь уже Стас призадумался, как вести разговор. Вилять, прикинуться непонимающим? Но перед ним всё-таки Деникин, а не полковник Лихачёв…

– Правда в том, – медленно начал он, – что я непонятным образом приобретаю знания о прошлом. О некоторых делах давно минувших дней… так, будто я там присутствовал.

– То есть не из книг, а напрямую?

– Да.

– Посредством гипноза?

– Ой, уж этот мне полковник с его фантазиями! Нет никакого гипнотизёра. Это моё собственное, внутреннее свойство. Мими о нём не знала. Полковник ничего не понял. Да и вы, если честно, не поймёте.

– А как оно происходит?

– Да вроде сна. Внешне – как глубокий обморок. На час, полтора. Просыпаюсь, и уже знаю кое-что новенькое.

– Так-так. – Было видно, что Верховный поверил ему сразу и всерьёз; в конце концов, верил же он в спиритизм. – А вы не могли бы узнать для меня… Как много надо всего узнать, вы не представляете!.. Не могли бы узнать хотя бы о том покушении на Савинкова в 1919-м… когда, кстати, погиб ваш отец… Кто организовал его?

– Простите, но ничего не выйдет, Антон Иванович, – грустно улыбнулся Стас. – Я бы этого хотел, тем более отец… Но Божиим соизволением я получаю знания только о существенно более далёких временах – шестнадцатый – восемнадцатый века. И отнюдь не по своему выбору…

Верховный опять задумчиво постукал по столешнице пальцами. Но теперь у него было совсем другое выражение лица: светлое, мечтательное.

– Счастливый вы человек, – сказал он. – Уходите от нашего мрачного настоящего, с его неопределённостями и опасностями, туда, где всё ясно и понятно. Из-за чего всполошился полковник Лихачёв? Это, как вы назвали, ваше свойство не имеет никакого практического смысла.

– Не имеет, – согласился Стас. – За исключением того, что позволяет проследить эволюцию человечества в динамике и понять, куда мы катимся.

– То есть?

– А к примеру: многих ли вам приходилось хоронить?

– О, да. Я ведь всё-таки боевой генерал.

– И каково соотношение между убитыми в бою, умершими по возрасту или в результате эпидемий?

– Соотношение, дорогой Станислав Фёдорович, в пользу убитых. Но я не понимаю, при чём тут ваши исторические сновидения…

– Сейчас объясню. Наблюдая прошлое, я обнаружил, что большинство тех, кто не дожил до старости, умирали вследствие болезней, прежде всего эпидемических. А в нашем настоящем со многими эпидемиями покончено или вот-вот будет покончено. Теперь вспомните, что послужило причиной нашего знакомства? Подготовка к некой художественной выставке.

– Да, так.

– Чему она была посвящена?

– Годовщине начала войны. Ясно… Ваш вывод очевиден: чем успешнее человечество борется с болезнями, тем успешнее оно уничтожает себя само.

– Да, Антон Иванович. Вернее, даже так: чем быстрее человечество избавляется от природных причин смертности, тем быстрее порождает новые причины для вымирания. Берусь предсказать: когда люди смогут продлевать свою жизнь до бесконечности или, например, научатся делать точные копии умерших, они создадут и условия для мгновенного своего уничтожения.

– Ха! – воскликнул Деникин. – Это взгляды ретрограда и консерватора. Что ж нам теперь, закрыть биологические лаборатории? Я, как Верховный, обязан думать об интересах России, о здравоохранении.

– Прошу извинить меня, но люди всегда и во всех странах создавали одновременно и мечи и орала. Теперь производят химические средства уничтожения крыс и тараканов – разносчиков опасной для людей заразы – и химические газы для отравления этих же людей. Завтра будут массово производить вакцины для спасения больных и биологическое оружие для их истребления. Это признаётся за прогресс; если же кто-то напоминает об опасности такого «прогресса» – в том числе и для интересов России, – его называют врагом и ретроградом.

– Я не называл вас врагом.

– Спасибо, я вам признателен. Однажды я слышал такую сентенцию: свобода человека есть выживание в коридоре между разумом и законом. Так вот, разума в нашей эволюции нет ни на грош, а национальные законы защищают право государства вести войны. В таком случае где свобода? И есть ли надежда на выживание?

Дорога здесь была грунтовая и малоезженая. Мощному мотоциклу все её неровности были, в общем, безразличны, а вот седоку приходилось несладко. Руки от постоянной дрожи руля онемели, спина с непривычки болела. Глаза видели потрясающие вечерние пейзажи, но мозг уже отказывался их анализировать, а чувства – восторгаться ими.

«Зверь» с рёвом пёр его в сторону темнеющего неба, а Стас, вспоминая беседу с Деникиным и под влиянием безлюдности этих мест сообразил вдруг, что в разговоре забыл ещё одно своё открытие. Города! Не только войны, но и города превращаются в уничтожителей людей. Однажды, в Петровские времена, он оказался недалече от Москвы, и надо ему было пересечь реку. Никого не было вокруг!!! Он почти весь день прождал хоть какого-то лодочника. И ему хватило времени, чтобы догадаться: это как раз то место, где будет построен Крымский мост.

Ныне это центр Москвы!

Он проезжал по этому мосту два дня назад. Безумное количество пешеходов; машины, изрыгающие сизый дым; набитые до отказа автобусы. Люди сами создали себе такие условия, чтобы гибнуть под колёсами транспорта, гореть в неминуемых пожарах, сокращать свою жизнь от скученности и миазмов.

Мотоцикл прыгал на ухабах, и вместе с ним прыгали мысли Стаса. Как удивилась мама, что он уже взрослый! Бедная мама… Пугалась отпустить его «покататься на этом ужасном монстре» по Подмосковью. А что он прокатился по всей Европе, и не раз, и без всякого мотоцикла, среди войн и эпидемий, даже не знает. А ведь он теперь старше её едва не в три раза. Но своих денег здесь пока не имеет. Хорошо, что она его снабдила в достатке. А ей деньги даёт отчим. А его зарплата… Интересный вопрос…

– Господа! Как проехать в Борок?

Группка крестьян расположилась на ужин. Они тут строили… нет, скорее латали, какую-то ферму. Судя по доносящемуся мычанию и запахам, коровью. На ужин у них была варёная картошка и молоко. На Стасов крик никто из них даже головы не повернул.

Толпа, которой от тебя что-то нужно, как в Мышкине, и сплочённая группа занятых общим делом людей, которым от тебя ничего не нужно, – это разные вещи.

– Ишь, господами нас назвал, – отметил один из них.