– Что вы, не стоит, – улыбнулась я. – И кстати. Как графиня Эверсан и Валтер, невеста маркиза Рокпорта… – Хоупсон напрягся. – …а также как честная подданная Аксонской Империи я смею рассчитывать на то, что суд пройдет в соответствии с законом, а преступница, едва не погубившая одного из величайших художников нашего времени, получит по заслугам.

– Все будет зависеть от представленных доказательств и свидетельства мистера Калле, – развел руками Хоупсон и поежился, когда я сощурила глаза. – Однако могу обещать вам, леди Виржиния, что за этим процессом я прослежу лично.

– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Хоупсон. А теперь, с вашего позволения, я пойду.

– Конечно-конечно. Всего наилучшего!

У ворот Управления меня поджидал автомобиль и – Лайзо Маноле.

– Куда пожелаете отправиться, леди Виржиния? Домой, я полагаю?

– Нет, – рассеянно откликнулась я и глянула на часы на башне Управления. – Пожалуй, в «Старое гнездо». Поверьте, мистер Маноле, нет лучшего лекарства от начинающейся простуды, чем шоколад с перцем и медом по рецепту Георга.

А три недели спустя в особняк на Спэрроу-плейс неизвестный подкинул конверт. В нем лежали две газетные вырезки и записка на белой карточке, сделанная мелким, изящным почерком.

Первая статья гласила:

Журналист подробно и обстоятельно излагал ход судебного процесса, и симпатии его были явно не на стороне обвиняемой. Не могу сказать, что меня это огорчало.

Заголовок второй статьи был таким же броским, а вот сама заметка оказалась куда короче:

Обе эти статьи я показала Эллису, когда он по моей просьбе приехал в особняк на Спэрроу-плейс.

– Что вы думаете об этом?

– Что думаю… – Детектив брезгливо пролистал статьи и бросил их обратно на стол. – Пока в этой стране в Управлении будут служить дураки, падкие на женские чары, преступность не переведется.

Я нахмурилась.

– Вы полагаете, что никакого сообщника не было?

– Разумеется, нет, – невесело рассмеялся Эллис. – Какой сообщник у такой мужененавистницы? И особы весьма осторожной к тому же. Даже Зельда Маноле и то не слышала о ней ничего, а уж в преступном мире она как рыба в воде… Да и к тому же кое-какие вещи, изъятые у этой Финолы Дилейни, дают основание предполагать, что она просто-напросто пользовалась публикациями в газетах. Искала перспективных молодых игроков, которые к тому же были похожи по рассказам на отца. Таким образом она и мстила непорядочному папаше, бросившему ее мать, и зарабатывала на жизнь. Деньги мы, к слову, так и не нашли. Так что смею надеяться, что в ближайшие годы о новых жертвах мисс Дилейни мы ничего не услышим.

– Вы так думаете? – с сомнением покачала я головой. – А что вы тогда скажете об этом? – я протянула ему карточку. – Эта записка была в одном конверте с газетами.

Эллис ухватился за нее с горящими глазами, как голодный – за последний кусок хлеба.

– «Кого бы ты ни полюбила, я отберу у тебя жениха. А следом за сердцем ты потеряешь и жизнь», – нараспев прочитал детектив. – Послушайте, а эта женщина не гнушается древних трагедий. Ей и впрямь самое место на театральных подмостках. Виржиния, надеюсь, вы не боитесь?

Я только поморщилась.

– Не в первый раз мне угрожают, Эллис. Это даже становится скучным. Право, тот, кто хочет убить, не станет предупреждать об этом запиской. Скорее всего, Финола Дилейни просто хочет отомстить мне таким способом, заставить бояться…

– Ну, а что, если она и впрямь отобьет у вас жениха? – подначивая, улыбнулся Эллис. – Талантов ей для этого вполне хватит, Виржиния.

– Какого жениха? – вскинула я брови. – Маркиза Рокпорта? О, пускай она попробует. Я с удовольствием полюбуюсь на то, как прелестная бабочка попытается сдвинуть скалу ветром от своих крылышек. Скорее всего, скала и не заметит, но может и ответить камнепадом… И тогда мы точно навсегда забудем об этой мисс Дилейни.