Выборы 2004 года прошли с триумфом для нашего героя. «Всенародная любовь», взошедшая на компосте политических технологий, удобренная административным ресурсом, то бишь циничной возможностью фальсификаций, расцвела на ниве, где прежде выпололи всех хоть скольконибудь опасных для Путина соперников и конкурентов, да еще протравили ту выборную ниву «гербицидами» в виде компромата, шантажа и прямых угроз тем незваным «сорнякам», кто посмеет высунуться. Но уже скоро появился на горизонте времени мираж новой президентской кампании — 2008 года, и старую песню затянули на новый лад.

В россыпи сценариев выборного шоу преемника Путина предлагались очень рискованные авантюры, но, ничего не поделать, власть стоит свеч. К примеру, было перспективно действо «преемник Путина — защитник народа в беде». Но для развития такого сюжета требовалась катастрофа, стихийное бедствие, техногенное крушение со многими жертвами, где преемник Путина мог явиться во всем блеске спасителя, сострадальца, разделяющего с народом общее горе. Повторить бы гениальную сцену Председателя Совета Министров СССР Н.И. Рыжкова, который, будучи во главе Правительства, ничего не сделал, чтобы предотвратить катастрофу страны, но его благодарно помнят и любят за одну-единственную слезинку, так хорошо и так вовремя скатившуюся по щеке премьера на развалинах Спитака во время армянского землетрясения. Однако, если «слезинку преемника» заказать можно, однако стихийное бедствие на то и стихийное, его к выборам не закажешь, а техногенная катастрофа, если и будет задумана пиарщиками, еще неизвестно чем обернется, может стать угрозой и для самих властей. Ведь и так газеты сумрачно размышляли: «После черного августа 2000 года, с терактом на Пушкинской, с гибелью экипажа атомной подводной лодки «Курск» и пожаром на Останкинской башне, ситуация стала напоминать первые годы горбачевщины: трагедия «Новороссийска», Чернобыль, авария подлодки «Комсомолец», взрыв газопровода под Уфой. Вернулись тяжкие предчувствия». Вот почему сценарий со стихийным бедствием или катастрофой у пиартехнологов припасен на самый крайний случай.

Опасен, непредсказуем по своим последствиям и другой сценарий, давно написанный и во времена Ельцина уже запущенный в постановку, но тогда же снятый с проката, как слишком рискованный. Кремлевским сценаристам он тоже руки жжет, и хочется, и страшно. Может, его как-то вмонтировать сюжетом в другую постановку, уж больно хочется — «преемник Путина — борец с русским фашизмом». Конечно, если бы президента избирали не в России, а в Израиле, лучшего сценария не придумать, вот бы где могли аплодисменты сорвать, но для России он становится крайне опасным, русское самосознание грозно выросло, и запускать сценарий борьбы с русским фашизмом, значит только подталкивать русский гнев против инородческой власти и против преемника как выразителя ее воли. А так хочется. Так руки чешутся.

Конечно же, грандиозное выборное шоу могло бы получиться в 2008 году из сюжета «преемник Путина — борец с наследием Ельцина», тем более что разыгрывать такой спектакль стало возможно лишь с кончиной Ельцина (и он скончался, следует заметить, весьма кстати). Эффектно и красиво могли бы списать на него весь путинский провал двух президентских сроков. Родная нынешней кремлевской челяди «семья» Ельцина не пострадает, «успеет» унести из страны и ноги, и деньги. А борьбу с покойником пиарщики преемника назвали бы борьбой за обновление России. Но даже для борьбы с покойником «чудо-богатырю» нужна воля, где ж ее взять, это не гексоген и не тротил, не погрузишь, не привезешь.

На чем же остановились пиартехнологи, разрабатывая стратегию выборов преемника Путина Медведева? Они избрали простенький, незатейливый ход представить Медведева наследником Путина, то есть почти родным, практически сыном — малый рост и по-детски примитивные реплики Димочки с телеэкрана это впечатление усиливали. «Царь-батюшка» Путин, возивший с собой наследника, представлявший его то на саммите глав СНГ, то на совещаниях глав администраций государства Российского, то во время переговоров на международном уровне, — вот что было главной находкой Сурковых с Павловскими в 2008 году. Весьма недорого, и, главное, населению очень доходчиво внушают: наследник делает на властном поприще первые самостоятельные шаги под отеческим приглядом «папаши» Путина. Народ мог воочию убедиться по телевизору: получается у наследника, папа доволен! Многим даже хотелось Димочку по головке погладить, такой славный мальчик, так старается папе помочь оправдать его отеческую заботу. Путинская практически отцовская привязанность к Димочке заразительно передавалась телезрителям, и они с удовольствием любовались мальчиком, такой маленький, а уже сколько умеет!

Помните, чем увенчались выборы наследника? Васильевский спуск, ликующая толпа согнанной из всех учебных заведений Москвы молодежи, натужно улыбающийся Путин ведет к сцене малыша, назначенного им во временные держатели царственного трона, как когда-то во временные правители Ельцин привел за ручку его самого. И все бы замечательно сложилось, если бы толпа, беснующаяся на площади по случаю массового принятия горячительных напитков, не заорала, приветствуя Медведева, несколько громче, чем шумела при виде Путина. Темное облачко зависти и ревности к Димочке коснулось бледного чела дорогого Владимира Владимировича. Технология «Царь-батюшка и его наследник» была срочно упразднена. Пиартехнологи Путина принялись подыскивать хозяину не обидный для него новый имидж.

//- «Тандем» — находка для премьера — //

Итак, в 2008 году Путин, повинуясь Конституции и требованиям Соединенных Штатов, нехотя уступил правящее кресло младшему по званию, изобразив его наследником своего царствования. На этом игра в наследники была закончена. Четыре года, пока Путин станет дожидаться новой возможности воссесть на правящее седалище, требовалось не уронить его престиж, сохранить иерархию, где бывший президент оставался бы в главной, а не подчиненной роли, каковую ему отводил статус премьер-министра. Политтехнологи должны были решить сложнейшую задачу выставить второе по Конституции лицо в государстве в роли первого, не умалив при этом значения уже существующего первого лица.

Это означало, что Путина нигде и никогда нельзя было показывать отчитывающимся перед Медведевым или получающим от него поручения, как требовала нормальная совместная работа президента и премьера. Это подразумевало, что Путин не должен пребывать в толпе свиты Медведева на торжественных мероприятиях и приемах, а ему по чину надлежало быть именно в рядах челяди. Это предполагало, что Путин не должен держать речь одновременно с Медведевым, ибо тогда, согласно статусу, его выступление должно идти вслед за выступлением президента. И это не из-за того, что обидно и завидно быть вторым тому, кто уже привык быть первым. За четыре года правления Медведева гражданам мог понравиться тихий, хоть и нервный мальчик, увлеченно играющий в компьютерные игры, по-детски развлекающийся твиттером и айфоном. За четыре года избиратели могли привыкнуть к тому, что Путин — не первое лицо, и начать искать на роль Президента России какое-то иное, более подходящее и умом, и волей, и ростом, и внешностью. И вот тогда-то был найден блестящий выход из положения. Имя ему — тандем.

Технический термин тандем означает «расположение однородных устройств на одной оси». Наиболее известным из всех вариантов тандема для обывателя является двухместный двухколесный велосипед, на котором оба сиденья равноудалены от колес, где каждый из крутящих педали равно зависит друг от друга, и если падают на крутой дороге седоки-велосипедисты, то непременно вместе, а если летят к цели, то обязательно вдвоем. В тандеме любой сбой согласованного рулежа ведет к крушению, но в то же время, что особенно ценно, успешность деятельности рулевого-президента оказывается невозможной без рулевого-премьера. Тандем устроил Путина тем, что ему не было теперь нужды постоянно подчеркивать свое превосходное над Медведевым положение. Ужтандем-то гораздо легче превратить через четыре года медведевского президентства в простой одноместный велосипед, отвинтивлишнее седло. Это же не трактор с прицепом, каковым обычно представляется гражданам президент, буксирующий за собой премьера, министров и прочую дворовую челядь.