Точнее, другие пути вообще-то существовали – ведь материально обеспеченная семья Ульяновых дала миру Александра – революционера и Владимира – не просто революционера, а человека, создавшего мощную партию трудящихся, которая выступила против того класса, откуда он происходил сам, и преобразила мир. Они вот пошли другим путем. Но Рузвельт, отражая интересы своего класса, смог найти своему обществу в целом то место в мировом сообществе, которое позволяло США быть в нормальных отношениях с любым государством, независимо от государственного устройства. Неспроста Рузвельт заявлял частенько: «Я нахожусь немного левее центра». Жаль только, что центр в политической жизни США всегда дрейфовал вправо. И жаль, что такая незаурядная личность покинула этот мир, прожив всего 63 года.

Франклин Делано Рузвельт внес значительный вклад в создание антигитлеровской коалиции. Он придавал огромное значение послевоенному международному сотрудничеству и учреждению во имя этого Организации Объединенных Наций. Он постоянно выступал за всестороннее сотрудничество с Советским Союзом, высоко оценивал героизм советских людей в борьбе с немецко-фашистскими оккупантами. Именно по инициативе Рузвельта его правительство в 1933 году установило дипломатические отношения с Советской Россией.

Это немецко-фашистская элита безумствовала от радости, когда поступило известие о смерти Рузвельта. Еще накануне его кончины в бункере у Гитлера особым вниманием пользовалась книга о Семилетней войне 1756–1763 годов. Внимание окружающих Гитлера привлек один исторический эпизод, когда смерть российской императрицы Елизаветы фактически спасла жизнь прусского короля-завоевателя Фридриха Второго, который уже намеревался покончить с собой. Дело в том, что после Елизаветы Петровны на российский трон пришел царь Петр III, который немедленно распорядился заключить мирный договор с Фридрихом Вторым и фактически начал всячески помогать пруссакам. Почему? Да потому, что сам он был принцем Гольштейн-Готторпским.

Гитлер и Геббельс взвыли от радости, прослышав о смерти президента США. Они сразу же начали проводить аналогии между смертью императрицы Елизаветы Петровны и Рузвельта. Они считали, что со смертью последнего судьба станет к ним более милостивой. Английский историк Тревор Ропер в книге «Последние дни Гитлера» (с. 141–143) пишет, что Геббельс восклицал: «Вот где поворотный пункт. Это как смерть царицы во время Семилетней войны». А Гитлеру он говорил: «Мой фюрер! Я поздравляю вас. Рузвельт умер. Звезды указывают, что вторая половина апреля станет для вас поворотным пунктом. Сегодня пятница, 13 апреля. Это и есть поворотный пункт».

Да, конечно, немецко-фашистским преступникам хотелось, очень хотелось спасти свои жизни. Но судьба и все человечество от них уже отвернулись. Они дочитывали последние страницы своей книги жизни.

Правда, даже после провала сепаратных переговоров в Швейцарии и смерти Рузвельта американские союзники опять, уже во главе с Трумэном, вновь чуть было не перекинулись на сторону гитлеровцев. Но наша разведка постоянно следила за каждым шагом всех деятелей антигитлеровской коалиции. Поэтому вполне закономерна телеграмма Сталина, адресованная командующему 1-м Белорусским фронтом, приведенная генералом С. Штеменко в книге «Генеральный штаб в годы войны» (Кн. 2, с. 418):

«Гитлер плетет паутину в районе Берлина, чтобы вызвать разногласия между русскими и союзниками. Эту паутину надо разрубить путем взятия Берлина советскими войсками. Мы это можем сделать, и мы это должны сделать».

Наблюдая стремительное продвижение наших войск, 20 апреля, т. е. накануне их выхода в пригороды Берлина, ближайшие соратники Гитлера Гиммлер и Геринг покинули столицу и, действуя независимо друг от друга, стали искать прямые контакты с англо-американцами с целью заключения сепаратного мира. Для достижения поставленной цели использовались все средства. Однако Геринг был пленен американскими войсками. А Гиммлеру удалось 23 апреля отыскать старого приятеля – председателя шведского Красного Креста графа Бернадотта, через которого он сообщил Эйзенхауэру, что силы вермахта готовы сдаться ему в плен. При этом он заявил, что на востоке они будут сдерживать русских, пока не подойдут англо-американские войска. Эйзенхауэр срочно сообщил об этом Трумэну. Поскольку Черчилль первоначально согласился с предложениями Гиммлера, Трумэн был вынужден заявить, что «Америка может согласиться лишь на безоговорочную капитуляцию на всех фронтах при наличии соглашения с Россией и Англией… Мы должны выполнить свои обязательства». (У. Леги. «Личная история о главе государства. Президенты Рузвельт и Трумэн», с. 354–355).

Что произошло? Почему Трумэн, который по своим убеждениям был значительно правее Черчилля, вдруг не согласился с последним, а пошел с русскими? Дело в том, что Вторая мировая война полностью еще не была окончена, на очереди стояла Япония, а Советский Союз на Ялтинской конференции взял обязательство вступить в войну с Японией через два-три месяца после безоговорочной капитуляции Германии. В разгроме Японии США были заинтересованы не меньше, чем в разгроме Германии. А это можно было сделать только с помощью СССР, его мощных Вооруженных сил.

Кроме того, Трумэн, несомненно, учитывал, что у американского народа не изгладилось из памяти все то хорошее, что говорил Рузвельт о Советском Союзе: и о его выдающейся роли в разгроме немецко-фашистских войск, о самоотверженности советских людей, о верности союзническим обязательствам. Видимо, они помнили и его слова о том, что в послевоенное мирное время мы должны сотрудничать так же, как это было в годы тяжелых военных испытаний. Поэтому действия Черчилля, направленные на подталкивание уже теперь президента Трумэна против Советского Союза, эффекта не имели.

Неудивительно, что Черчилль в своих мемуарах «Вторая мировая война» пишет: «Соединенные Штаты не имели ясных и последовательных целей (по Черчиллю – общий враг – это не цель?! – Авт. ). Англия, хотя она все еще оставалась весьма сильной державой, не могла одна действовать решительно. В этот период я мог лишь предупреждать и взывать. Таким образом, этот, казалось бы, кульминационный период безмерного успеха был для меня наиболее печальным».

Вот так-то! Разгром фашистской Германии, развязавшей Вторую мировую войну, которая унесла в могилу десятки миллионов жизней, для Черчилля был печалью?! Почему? Да потому, что не удалось урвать на заключительном этапе войны столько, сколько хотелось. Победные шаги Советских Вооруженных сил он воспринимал, очевидно, с не меньшим страданием, чем и Гитлер. Наша победа для него была его личной трагедией.

Поэтому, чем ближе подходили день и час подписания безоговорочной капитуляции, тем большими становились суета и напряжение у наших союзников и правителей Германии. Никто из них не хотел, чтобы подчеркивалась достойная роль в этой победе наших Вооруженных сил и в целом СССР.

Гросс-адмирал Карл Дениц, которого Гитлер в своем политическом завещании благословил на пост главы Германии, делал все, чтобы спровоцировать разногласия между союзниками. По его распоряжению в ставку Эйзенхауэра (город Реймс) прибыл адмирал Г. фон Фридебург, который сообщил, что весь немецкий флот в портах Балтийского моря, а также находящиеся там немецкие гарнизоны капитулировали и переданы в распоряжение фельдмаршала Б. Монтгомери. Он также сообщил, что часть сил групп армий, находящихся в Центральной и Западной Германии (Бавария, Тироль, Форарльберг) и в западных районах Австрии, сдались американскому генералу Д. Диверсу. В то же время немецкий посланец поставил вопрос о частичной капитуляции немецких войск, находящихся на юге страны. Очевидно, новое немецкое руководство – наследники злополучного «тысячелетнего рейха» – рассчитывало на то, что, сохранив хоть какую-то часть своих вооруженных сил, вправе будет рассчитывать хотя бы формально на сохранение государственности. Однако Эйзенхауэр потребовал только безоговорочной капитуляции всех войск на всех фронтах.