Почти все время она проводила с мальчиком, беседуя, трапезничая, развлекая его по-всякому и вообще стараясь окружить Эзмерока эл’Дремора всевозможной лаской и заботой. Меня она предпочитала в упор не видеть, и лишь если наш юный гость оказывался рядом, искусно изображала, будто меж нами не было незримой стены.

Лишь вечером третьего дня Бельмере все же вспомнила про море и смогла оторваться от ребенка. Я узнал, что следующим утром «Танцующий» покинет порт.

Ранним утром, практически в прохладных сумерках, я вышел на крыльцо, где шофер, временно заменявший выздоравливавшего после погони Адольфа, грузил небольшой багаж в «Гаррираз».

– Решила уйти не прощаясь? – спросил я, жестом отсылая шофера в сторону, дабы он нас не слышал.

– С твоей стороны было бы вежливо позволить мне это сделать, – холодно ответила она.

– На тебя это не похоже, Бель, ты не из тех, кто убегает.

– Это твоя заслуга, ты так долго практиковался в запугивании, что даже свою жену сумел отпугнуть. Моги я забрать мальчика с собой, так и поступила бы, но, увы, не имею на это ни права, ни возможности.

Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы сосредоточиться и не дать гневу взять верх, но и после этого фразы получались рублеными:

– Позволь расставить все точки. Я жестокий тэнкрис. Я творю много жестоких вещей. Я буду делать это и впредь. Кто-то должен быть золотарем, чтобы остальные не тонули в дерьме. Ты видела мою светлую сторону. Ты видела мою темную сторону. Ты вправе выбирать сама, как тебе жить дальше. Я не тюремщик тем, кого люблю. Ты свободна как ветер над морем.

– Это все? – Она подозрительно прищурилась. – Угроз не последует? Как-то не по-мескийски.

– Я никогда не смог бы причинить тебе вреда. Ступай с миром, и знай, что я люблю тебя, жена.

Она пристально смотрела мне в глаза, пока чувства боролись внутри, и наконец ответила:

– Я тоже люблю тебя, муж, но сейчас хочу оказаться как можно дальше. Заставь этих тупых козлов найти мирное решение, иначе скоро тебе действительно придется сделать много ужасных вещей. Война подразумевает ужасные вещи.

И она уехала. Вот так просто села в стимер и уехала в Портовый город. Я, право, решил, что приступ ярости накроет меня прямо на крыльце, но этого почему-то не произошло.

– Она простит вас, хозяин.

– Когда ты успела подкрасться?

– Хороший слуга ходит тихо и всегда оказывается там, где нужен своему хозяину.

– Ты просто хотела убедиться, что я выберу тебя, а не ее.

– Вы выбрали верность долгу и своей цели. Никто, кроме меня, не сможет понять, через что вы проходите, какую жертву приносите и от чего отказываетесь.

– Ах, пожалуйста, помолчи! Бывает, что пафосные речи распаляют в сердцах доблесть, отвагу и веру, а бывает, что от них смердит, как от выгребной ямы. Сейчас как раз второй случай. Хочу кофе и свежую прессу.

– Мы уже получили газеты прямиком из типографий, хозяин, кофе ждет вас в кабинете.

– Хорошо. Устрой мне завтрак с Джеком Ромом и чердачным постояльцем, пора скоординироваться.

Спустя два часа мы собрались в трапезной, причем все трое выглядели помято. Туклусз вернулся с охоты, лариец явно провел ночь наедине с бутылкой, да и я век не сомкнул, раз за разом штудируя донесения и отчеты. С тех пор как Бель выселила меня из собственной спальни, сон шел плохо.

– Облетая город каждую ночь, как и было обещано, я присматривался и прислушивался, но нечто близкое к тому, что вы ищете, заметил лишь раз. Вчера.

– Неужели?

– Я видел, как звезда цвета бирюзы загорелась в ночном небе над Орлеской, недалеко отсюда, надо отметить. Она ярко мерцала всего несколько мгновений, прежде чем исчезнуть, а когда я долетел примерно до того места, где она должна была быть, не нашел ничего, кроме пустоты. Потом меня еще облаком зловонного дыма из Пруаура накрыло, пришлось поспешно убираться.

– Можете показать это место на карте?

– Только примерно.

Туклусз обвел когтем небольшой участок городской карты на юго-востоке района Орлеска, что подкинуло мне пару интересных мыслей, от которых захотелось немедленно приказать готовить стимер к выезду. Я устоял.

– Что-то еще?

– Хм, раз вы спросили, то да, было кое-что, – неуверенно произнес нетопырь. – До меня доходил слух, что некогда в Старом порту видели каких-то чудовищ подле воды. Я, конечно, не придавал этому особого значения, но раз уж мне поручили искать странности…

– Вы летали над Старым портом?

– Попытался, и это едва не стоило мне крыльев. Небо над этой частью Арадона охраняют авиаки. Они налетели на меня во тьме и едва не изодрали в клочья, пришлось удирать. Потом я пытался еще раз, осторожнее, но всегда сбегал – они были там, кружили во тьме парами, а вообще я насчитал больше двадцати.

– Ночные авиаки? Совы, рискну предположить?

– В основном они, да.

– Я ожидал этого. Скажите, зеньор Ром, а ваши поиски в Старом порту к чему-нибудь привели?

– Нет! Бурерожденные сильнее, чем когда-либо, вцепились в свою территорию, они навербовали армию новых рекрутов, закупили оружия, но ведут себя сравнительно тихо, никуда не суются, не злят власти, не лезут к соседним бандам. Любые попытки со стороны общины наладить диалог натыкаются на глухую стену. – Лариец провел широченными ладонями по лицу, он явно сильно устал за последние дни. – Мы даже денег им предлагали, но все впустую.

– И это было ожидаемо, – кивнул я. – Моим людям тоже не удалось проникнуть в Старый порт. Впервые встречаю такое единство среди преступников, обычно-то все их пресловутые «заговоры молчания» – это лишь фикция, на допросе начинают петь соловьями. Сужу по опыту – только сильнейший страх позволяет достичь такого результата. Мне кажется, зеньор Ром, мы обнаружили подозрительное уплотнение на теле города и пора готовиться к вскрытию.

– Знаете, – мрачно произнес он, – такой разговор мне больше по душе.

Вскоре туклусз вежливо откланялся: ему требовался сон.

– Как сплавали на остров зеньора эл’Травиа? Мне доносили, что это восхитительный маленький кусочек уединения, оторванный от остального мира.

– О, так и есть! – без особого восторга подтвердил Ром. – И приняли нас там как родных. Зеньор эл’Травиа пообещал расшевелить знать. У него много связей, много должников, он хочет надавить на них, чтобы сформировать так называемое общественное мнение, и нагнетать напряжение, пока король не перестанет нас игнорировать. Зеньор эл’Травиа говорит, что король прославился как великий уравнитель, тэнкрис нового века, но на деле он игнорирует простолюдинов даже лучше, чем любой другой, более консервативный тэнкрис.

– Любопытное мнение. А вы что думаете по этому поводу?