Как никогда прежде, я чувствовала, что на Небесах его ждут покой и прощение. Каждый дурной поступок, совершенный Брэнуэллом, каждая причиненная им боль изгладились. Я сожалела, что лишь немногие будут знать, как великолепно принял он последний вызов, брошенный ему судьбой. Я впала в глубочайшее горе, усугубленное запоздалой реакцией на перенесенные мной жуткие испытания. Головные боли, желчная лихорадка и слабость уложили меня в постель, пока папа, Эмили и Энн занимались подготовкой похорон Брэнуэлла.

После них наш дом обрел гармонию, хотя его и окутывал покров грусти. Папа исполнял свои обязанности в приходе со всей преданностью долгу. Энн, занятая домашними заботами, казалось, пребывала в мире с собой. Я полагаю, вклад в расследование удовлетворил ее потребность в самоутверждении. Эмили усердно работала пером — видимо, над новым романом. Надо полагать, наши приключения помогли проломить душевный барьер, не позволявший ей писать, и вдохновили ее творческие силы. Я верю, ей суждено величие, бессмертие.

Неуспокоенной была только я.

Я получила письмо от Джорджа Смита, в котором говорилось, как он предвкушает публикацию моего нового романа, и выражалась надежда на мой новый скорый визит. Но он казался частью иной жизни, и я была не в силах взяться за что-либо. Я не могла обрести ясности, пока не увижу мистера Слейда.

Он прислал мне короткое письмо из Лондона, помеченное министерством иностранных дел. Он писал, что допросил Хитчмена, который открыл имена и местопребывание сообщников Куана в королевстве и за его пределами в обмен на пожизненное тюремное заключение вместо расстрела. Сейчас мистер Слейд и его сотрудники были заняты арестами этих преступников и очищением правительства от продажных чиновников. Благотворительную школу закрыли, преподобного Гримшо и миссис Гримшо арестовали, а учениц распределили по более респектабельным заведениям. Мистер Слейд писал, что приедет ко мне, едва сможет, но без каких-либо упоминаний о его признании мне перед тем, как мы расстались; а прочесть о его чувствах между строк я не сумела. Передумал ли он? Не сама ли я нафантазировала слова, которые он сказал мне? Когда я писала ответ, то воздержалась от вопросов, которые жаждала задать. Я пригласила мистера Слейда посетить нас и поделилась с ним скорбной новостью о кончине Брэнуэлла.

Кроме того, я написала матери Изабели Уайт о том, что человек, ответственный за убийство ее дочери, понес заслуженную кару. Клятва хранить тайну не позволила мне вдаваться в подробности, но я надеялась, что и это даст ей некоторое удовлетворение.

Затем мне оставалось только ждать.

Наступил октябрь, принеся с собой холода. Две недели спустя после похорон Брэнуэлла я надела мантилью и шляпку, намереваясь погулять по верескам, но вместо того оказалась на кладбище у церкви. Ветер гулял между серыми каменными плитами надгробий. С темного предвечернего неба сеялась туманная морось. Я ступала по разбухшему от дождей дерну, а вокруг свежей могилы стояли провожающие в трауре. Тоскливая картина, и столь же тоскливо было у меня на сердце, пока я не услышала цокот копыт и не увидела приближающегося всадника. Тут во мне взыграла неудержимая радость.

— Мистер Слейд! — позвала я.

Он спешился у ограды кладбища. Пока он шел ко мне, унылый день светлел все больше. Я побежала к нему навстречу, но остановилась, потому что серьезное выражение его лица воспрепятствовало мне броситься в его объятия, как я того хотела. На протяжении всего нашего знакомства мы то устремлялись друг к другу, то отступали, и сейчас он был в фазе отступления.

— Мне было грустно узнать про вашего брата, — сказал мистер Слейд с холодной учтивостью. — Мои соболезнования вам и вашей семье.

Я пробормотала слова благодарности. Мы неторопливо шли по кладбищу, избегая смотреть друг на друга. Мое сердце вернулось к такому знакомому мучительному безответному томлению. Значит, мистер Слейд на корабле говорил неискренне, возможно, под воздействием острого возбуждения тех минут. А теперь хотел забыть то, что произошло между нами.

— Как ваша рука?

— Заживает, — сказал мистер Слейд.

— А как королева и дети?

— Прекрасно, — сказал мистер Слейд. — Ее Величество шлет вам свой привет. Вики и Берти рассказали ей, как храбро вы боролись, чтобы спасти их, и она сказала, что, если взамен вам когда-нибудь потребуются ее услуги, вам достаточно будет только попросить.

— Мне дорого расположение Ее Величества.

— Что до лорда Анвина, — продолжал мистер Слейд, — он получил повышение.

— Вопреки всем бедам, причиной которых стал? — спросила я в расстройстве.

Уголки губ мистера Слейда дернулись в намеке на улыбку.

— Лорд Пальмерстон отправил его в Индию принять участие в управлении колонией. Климат и тропические лихорадки должны вскоре его угомонить.

Мы натянуто поговорили о намеченных мерах для уничтожения преступной империи Куана. Затем я сказала:

— И что вы будете делать дальше?

— Министерство иностранных дел посылает меня с новым заданием в Россию. Уехать я должен очень скоро и не знаю, когда вернусь в Англию.

По его голосу я угадала, что задание это ему очень по вкусу. Он ничуть не сожалел о нашей скорой разлуке. Боль пронзила меня, однако во мне вспыхнул неожиданный гнев. Всю жизнь я влюблялась и кротко смирялась, когда меня отвергали, но на сей раз все было иначе. Пережитое дало мне мужество высказаться.

— Я понимаю, что у вас на уме, — сказала я, повернувшись к мистеру Слейду. — Вы приехали, чтобы мимоходом попрощаться со мной. Вы развлекались со мной в Шотландии, вы разыграли страсть передо мной на корабле, и теперь вы полагаете, будто можете вести себя так, словно ничего не случилось, и мы вновь можем вернуться к шапочному знакомству. — Оскорбление превозмогло воспитанность, и я ударила его в грудь. — Вы, сэр, подлец из подлецов!

Мистер Слейд посмотрел на меня как будто в изумлении.

— Я приехал не для этого. О чем вы говорите?

— Вы сказали, что любите меня, но мне следовало бы догадаться! — Меня не заботило, что я повысила голос, а люди у могилы смотрят на нас. — Особенно после того, как вы сказали мне, что цените в женщине красоту и живость и не могли бы воспылать чувством к той, кто их лишена.

— Что за вздор? — спросил мистер Слейд растерянно. — Когда я говорил такое?

— В поезде на пути в Лондон, — сказала я, — когда мы обсуждали «Джейн Эйр».

Это напоминание явно ошарашило мистера Слейда.

— Я говорил о персонажах книги, а не о вас и обо мне. — У него вырвался смешок. — Черт бы побрал женщин! Они всегда принимают на свой счет то, что говорят мужчины, и приписывают их словам смысл, какого там и в помине не было. Никогда не забывают ни единой случайной фразы. Дуреха, каждое мое слово на корабле было чистой правдой.

Когда я немо уставилась на него, мистер Слейд схватил меня за плечи.