– Ну, будет тебе, сестренка.

Однако Феррот братом ей не был и должен был вернуться на Камнелом с кисляками. Сперва он подумывал скрыться, как Плясунья и Джейз, но стоило заикнуться об этом, и Джелджех врезала ему, вдвое сильнее, чем когда из-за него Джимболи схватила Арилоу. Потом она убежала, а он бросился за ней, и там она его еще ударила, но уже не так сильно, и вот Феррот, которому не очень-то удавалось быть мертвым, похоже, завязал с этим напрочь. Ему предстояло отправиться в деревню кисляков, надеть зеленое и с головой окунуться в омут жизни, как он прежде окунался в битву, – пока не пройдут ночные кошмары.

– Все хорошо, – сказала Хатин и хмуро улыбнулась товарищам. – Я на берег схожу. Ничего страшного?

Она осторожно встала и принялась спускаться по отлогому склону. Юноши молча смотрели ей вслед, пока ее широкополая шляпа, подпрыгивая, не скрылась из виду.

– Она говорит, что никому не нужна, – произнес Прокс чуть виноватым тоном, каким всегда обращался к Ферроту и большинству хитроплетам. Отношения между ними оставались натянутыми, и винить хитроплетов в неприязни к себе Прокс не мог.

– Не нужна? – Феррот так и уставился на него. – Ты, надеюсь, сказал ей, что она – единственная, кому теперь все доверяют? Хитроплеты, знать, которым известно, как она поступила в Гиблом Городе, градоначальник Города Зависти, кисляки, не говоря уже о горах… Как нам теперь общаться друг с другом без нее?

– Нет. Нет, этого я ей не говорил. Ее пугает мысль, что она никому не нужна, но пусть немного побудет в одиночестве, когда и правда никто ни о чем не просит.

Лицо Феррота медленно озарилось светом понимания, и он коротко кивнул.

– Она не знает, кто она, так ведь? – сказал Прокс.

Феррот покачал головой, и, усевшись рядом, они стали смотреть дальше, как в танце Когтистая Птица переходит с одного лица на другое.

* * *

Какое-то время Хатин бродила по Лабиринту, ожидая, когда уйдут Арилоу и ее свита. Наконец паланкин погрузили в люльку, и Арилоу помогли в него забраться. Рядом устроилась ее новая кислякская сестра – следить за тем, чтобы Арилоу не выпала, как некогда это довелось проделать Хатин.

Арилоу, леди Скиталица, плыла вверх в ореоле развевающихся белых одежд, словно облачко, посетившее землю и теперь возвращающееся к своему народу. Прощай, Арилоу, прощай. Больше она в Хатин не нуждалась, а быть с ней рядом и быть ненужной – этого Хатин вынести не могла. Справедливо, что Арилоу вознеслась, стала тем, кем могла стать, заняла место Скиталицы всего Острова Чаек. Хатин не станет цепляться за нее, замедляя подъем.

– Афн, – сказала Арилоу. Она была далеко, и Хатин не расслышала, однако по губам прочла безошибочно.

Хатин посетило короткое и необычное чувство, будто кожи ласково коснулся холодный шелк. Взгляд Скитальцев. Отчего он похож на лед? Оттого ли, что в их душах есть капелька одиночества? Поняв, что Арилоу смотрит на нее, Хатин коротко махнула сестре.

Арилоу вытянула руку ладонью вперед и похлопала по воздуху, словно по невидимому лицу. А потом – ага, вот она, такая редкая улыбка хитрой и мудрой обезьяны. Наконец люлька достигла вершины, Арилоу помогли выбраться, и она вместе со своим окружением исчезла на горной тропинке.

Хатин укрылась под камнем и села, прислонившись к нему спиной. Наконец она осталась на пляже одна. Но нет – чу! – два голоса, приближаются. Это дети, младше нее, что-то бормочут. Хатин нырнула за валун и, спрятавшись, начала прислушиваться.

– …героиня Копьеглава, – говорил один. – Красивая, но грозная?

– Да, – согласился другой. – Она из рода пиратов. Это сразу видать, правда?

Хатин невольно улыбнулась. Бедняжка Арилоу, слава катится впереди нее, как бесконечная ковровая дорожка.

– …охотились за ней по всему острову, но она им не по зубам оказалась, слишком умная…

– …обвела их вокруг пальца, смогла пробраться на Ферму-убежище…

– …привела «Возмездие»…

– …всех спасла…

Вот так все всё и запомнят. Так об Арилоу будут рассказывать веками повсюду. Об Арилоу, за которой охотились по всему Острову Чаек, и которая привела «Возмездие» к победе и спасла всех. Ну, подумала Хатин, а чего я хотела? Признания? Нет. Я поступала так, потому что, в общем, я – это я.

Тихо, чтобы ее не заметили, она встала и пробралась к кромке Лабиринта, где вода на отмели нежно плеснула ей на ноги. Хатин взглянула на свое отражение и остолбенела.

На нее в ответ смотрел пират.

Пират в широкополой шляпе с выцветшей на солнце тульей, в добротных ботинках и поношенной тунике. Подпоясанный зеленым кушаком и с кинжалом в чехле на поясе. На руках две грозные метки, на костяшках кулаков и тыльной стороне ладоней паутинка тонких шрамов. После долгих дней на солнце лицо у пирата загорело дочерна.

Обернувшись, Хатин успела заметить, как ныряют за камень две маленькие головки. Они следили за ней. С тем же ощущением невесомости, какое она испытала перед самым извержением Копьеглава, Хатин поняла, что они следили за ней все это время. И говорили вовсе не об Арилоу. Говорили о ней.

Первый раз она подумала, что ее предок-пират был вовсе не так уж и красив и благороден лицом, как Арилоу. Возможно, однажды он очнулся на этом берегу, среди обломков своего корабля, и, окинув пляж широко посаженными глазами, так что на лбу проступила тревожная рябь, подумал: «Ну что ж, таков наш мир. Смиримся с положением и будем выживать, а?»

Предположив нечто страшное, дети улепетывали, а Хатин снова взглянула на свое отражение.

«Кто я? Маленькая хитроплетунья, продающая ракушки, прислужница леди Арилоу, еще одна дочь мамы Говри, порождение пепла, жертва, мститель, посланник, заводила толпы, убийца, спаситель, пират?

Я – та, кем пожелаю стать. Мир за меня не решает. Нет, это мне выбирать, каким будет мир».

Медленно, не отрываясь от улыбки в отражении, Хатин подняла руки и дважды быстро хлопнула в ладоши.

– Все менять! – прошептала она.

Повсюду, тихо и бархатисто рыча, как просыпающийся лев, преображался мир.

ОСТРОВ ЧАЕК

Остров Чаек отрезан от большой земли, так что на сотни миль вокруг него простирается море. Своими очертаниями он напоминает спешащего куда-то горбуна со зловеще длинными пальцами на руках и ногах, раскрывшего изогнутый птичий клюв. Говорят, что остров создал веселый бог-оборотень Когтистая Птица по своему образу и подобию.

По большей части Остров Чаек негостеприимен: голова и плечи изрыты головокружительно глубокими расселинами и преют под саваном влажных тропических лесов, брюхо и ноги – это пустыни. Зато в центре – в районе поясницы – лежит полоса плодородных земель, вотчина вулканов.

Свирепое и складчатое западное побережье от остальной части острова отделяет длинная горная гряда, в середине которой находится самая высокая вершина. Это скрытый облаками и величественный Повелитель Облаков. Рядом, к северо-востоку от него стоит супруга Скорбелла, белый вулкан. В двадцати милях от них горюет Копьеглав. Увенчанный зазубренной вершиной, он стоит в гордом удалении от прочих гор. Далеко на востоке, окруженный разноцветными озерами, курится Камнелом. А за пределами острова, у западного побережья, окруженная шипящими горячими волнами, под дикими, словно вздыбленные волосы, завитками пара притаилась Клык-Гора.