Исполнитель главной мужской роли Вельяминов – по натуре располагающий к себе человек. С первых дней знакомства у него установились хорошие отношения с Любовью Петровной (кстати, Петр Сергеевич тоже потомственный дворянин – его фамилия известна с 1027 года). Она была достаточна откровенна с ним, можно сказать, непривычно откровенна. Много рассказывала о всяких случаях на съемках, поездках, встречах со знаменитостями, ничем не подчеркивая, что сама принадлежит к такой когорте. В отличие от Орловой Петр Сергеевич был плотно занят в репертуаре своего театра («Погода на завтра», «Записки Лопатина», «Свой остров»), что с организационной стороны усложняло работу съемочной группы. Летом «Современник» гастролировал в Риге, а многие эпизоды «Скворца и Лиры» снимались в Чехословакии. Для Вельяминова наступило напряженное время: будто челнок, он без передышки сновал из одной страны в другую.

Видя его большую востребованность, Любовь Петровна вздыхала: на нее в театре ставку не делают, каждая роль – словно большое одолжение. Самой же просить – только расстраиваться. Недавно был случай: она узнала, что Анисимова-Вульф приступила к постановке «Последней жертвы». После афронта с фон Мекк в кино зареклась напрашиваться, но все-таки не выдержала, позвонила и попросила дать ей роль Тугиной. Не случайному человеку позвонила, хорошей знакомой. А Ирина Сергеевна ответила, что Тугиной нет тридцати лет. Можно подумать, для артистки так уж важна дата, указанная в паспорте! Главное, на сколько она выглядит и как держится. Утвердили же ее на роль в «Скворце», где по ходу действия пришлось изображать молоденьких Катринхен и Мадлен. А ведь это кино, здесь многое построено на крупных планах. Что уж говорить про театр, где зрители находятся достаточно далеко от актера и требования к внешности персонажей не столь жесткие. Спасибо старинной подруге Раневской – благодаря ей Любовь Петровна получила следующую заметную роль, принесшую ей сначала радость, а позже очередные страдания.

Либо наша жизнь случайна и наша смерть случайна, либо и в жизни и в смерти нашей заложен План.

Торнтон Уайлдер. Мост короля Людовика Святого. Пер. В. Голышева

В 1966 году с легкой руки театра имени Моссовета наши зрители узнали имя американского драматурга Джона Патрика. Его «Странная миссис Сэвидж» – оригинальная трогательная пьеса, трагикомедия со счастливым финалом. Про пожилую женщину, которую дети, вернее, падчерица и два пасынка, упрятали в комфортабельную психиатрическую лечебницу. Причина изоляции стара как мир – им не понравилось, что после смерти мужа, их отца, миссис Сэвидж стала полновластной хозяйкой всех семейных капиталов, напугало, что она распорядится деньгами не лучшим образом. Нормальные люди вступили с ней в нешуточный конфликт, а пациенты психлечебницы стали ее союзниками и, проявив завидную фантазию, посрамили корыстных родственников. Такие «переживательные» истории очень нравятся женщинам.

Это отнюдь не пьеса одной роли – остальным исполнителям тоже предложен интересный драматургический материал. Однако Сэвидж, как явствует из названия, здесь главная фигура. При других условиях спектакль мог стать очередной постановкой текущего репертуара. Шел бы годик, потом его тихонько убрали бы. Такие «проходные» постановки существуют у подавляющего большинства театров. Однако благодаря первой исполнительнице заглавной роли, Фаине Георгиевне Раневской, спектакль «Странная миссис Сэвидж» стал одним из самых известных в театре имени Моссовета. Путь же его к успеху был весьма труден.

Началось с того, что Завадский поручил постановку человеку со стороны – режиссеру Л. В. Варпаховскому. Юрий Александрович знал вздорный характер Раневской, представлял, какая нервотрепка предстоит при работе с ней. А он человек миролюбивый, предпочитает спокойствие, поэтому лучше остаться в сторонке. Вдобавок, приглашая Варпаховского, он делал доброе дело – Леонид Викторович 17 лет просидел в сталинских лагерях на Колыме и очень нуждался в поддержке, в работе.

Десятки людей предупреждали режиссера, что с Раневской придется хлебнуть горя. Опасения подтвердились – Варпаховский из-за Фаины Георгиевны измучился с этой постановкой донельзя. Она постоянно делала замечания актерам то за несвоевременный выход, то за тихо сказанную реплику, то за ошибку в тексте. Доставалось от нее и режиссеру. Многие перепалки заканчивались истериками, молодых артисток Раневская доводила до слез. Потом ей не понравились декорации, она требовала переделать их, отказывалась играть. Однако все, в том числе и Варпаховский, терпели ее выходки, потому что понимали – будет триумф. И действительно, спектакль пользовался огромным успехом. Трудно передать словами, как играла Раневская, это надо было видеть.

За шесть лет Фаина Георгиевна сыграла Сэвидж примерно 100 раз. Потом она неожиданно написала Завадскому, что решила уйти из театра. Свое решение Раневская мотивировала непрофессионализмом многих партнеров, их равнодушным отношением к делу, недисциплинированностью. Раз она требовательна к себе, то имеет моральное право быть требовательной и к другим артистам.

Главный режиссер и директор театра долго уговаривали Фаину Георгиевну остаться, однако она была неумолима, приводила новые доводы в пользу своего решения: у нее преклонный возраст, трудно выдерживать большие нагрузки. В некоторых публикациях Раневской приписывают в качестве одного из доводов об отказе слова, что ко всему прочему умер ее любимый партнер Вадим Бероев, а с другим исполнителем роли Джеффа она играть не хочет. Это ошибка – Бероев скончался только 28 декабря 1972 года.

Отказываться от спектакля, приносящего хорошие дивиденды, театру не хотелось, и тогда директор Л. Ф. Лосев предложил заглавную роль Орловой. Любовь Петровна поинтересовалась, знает ли о такой замене Раневская.

– Нет. Но она же сама отказывается играть.

Любовь Петровна ясно представляла реакцию своей конфликтной подруги на такое решение без обсуждения с ней. Поэтому она категорически заявила, что пока Фаина Георгиевна сама не обратится с таким предложением, о согласии и речи быть не может.

Лосев дипломатично маневрировал между двумя звездами своего театра и добился, чтобы Фаина Георгиевна позвонила Орловой.

– Любочка, если я кому могу отдать Сэвидж, так только вам. Сама я играть уже не в состоянии. Да и не хочется участвовать в такой самодеятельности.

Обе собеседницы остались довольны разговором, происходившим в начале 1972 года, когда приближался семидесятилетний юбилей Орловой, который она не то что не собиралась отмечать – об этом даже думать страшно, – а всеми способами пыталась утаить от окружающих круглую дату, жертвуя поздравлениями, юбилейными торжествами и, возможно, наградой. Фраза насчет вечных тридцати девяти лет по-прежнему оставалась ее излюбленным афоризмом. Фаина Георгиевна, безусловно, не стала подводить подругу, не обнародовала это пугающее число, только в одном из интервью сказала, что ко дню рождения Любови Петровны сделала ей своеобразный подарок – презентовала главную роль в спектакле «Странная миссис Сэвидж».

Можно ли считать Орлову и Раневскую близкими подругами? Они познакомились в начале тридцатых годов, когда Любовь Петровна только нашла дорогу в кино и сомневалась, стоило ли окончательно порывать с Музыкальной студией Немировича-Данченко. Фаина Георгиевна на правах старшей посоветовала ей сосредоточиться на кино. Они вместе снимались в «Весне» и во «Встрече на Эльбе». Вместе играли на сцене в горьковском «Сомове». Иногда общались вне театра – созванивались, встречались, а изредка летом не имевшая дачи Раневская приезжала во Внуково. Между ними всегда были хорошие ровные отношения. Фаина Георгиевна хотела передать свою коронную театральную роль именно Орловой, поскольку той были присущи черты характера, которыми обладала созданная драматургом миссис Сэвидж: доброта, человечность, чуткость.