Трев подумал, что Натт заметно меняется.

– Можно задать личный вопрос?

– Почти все вопросы, которые мне задают, – личные. Но, пожалуйста, задавайте, мистер Трев.

– Э… ну ладно. Иногда ты кажешься большим, а иногда маленьким. Почему?

– Это наше свойство, – ответил Натт. – Полагаю, результат сокращения и расширения морфического поля. Оно воздействует на ваше восприятие.

– Когда ты расстроен, ты кажешься совсем маленьким, – сказала Гленда.

– А сейчас я каким кажусь?

– Довольно большим, – сказал Трев.

– Хорошо, – и Натт взял еще кусок пирога. – Завтра я намереваюсь казаться еще больше.

– Мы должны сделать еще кое-что, – сказал Трев. – Пепе хочет мне помочь. Он думает, я буду играть.

– Ты ведь будешь играть, – сказал Натт.

– Нет, и ты это знаешь. Я обещал моей старушке. Нельзя нарушать слово, которое ты дал старухе матери, упокой боги ее душу. У тебя есть ключ от винного погреба, Гленда?

– И ты думаешь, я тебе скажу, Трев Навроде?

– Думаю, что нет. Но мне нужны две бутылки лучшего бренди. И… э… не могли бы вы все пойти со мной? Я думаю, Пепе не затеял ничего дурного, но… э… вы же знаете… полночь и все такое…

– Да, я знаю Пепе, – ответила Гленда.

У задней двери в «Шоблу» стоял охранник, но, прежде чем он успел хотя бы подумать о том, чтобы прогнать Трева и его телохранителей, появился Пепе.

– О! Три товарища. Я прямо весь дрожу, – объявил он, гнусно ухмыляясь. – Что, ребята, принесли бренди?

– В чем дело, Пепе? Ты до чертиков перепугал Трева, – сказала Гленда.

– Я его не пугал! В наши дни я уже мало кого пугаю. Я просто сказал ему, что он будет играть.

– Я пообещал моей старушке, – повторил Трев, хватаясь за эти слова, как за крошечный плотик в бурном море.

– Но у тебя в руках звезда, и выбор не то чтобы большой.

Трев уставился на свою ладонь.

– Просто линии.

– Ну, есть люди, которые видят, и есть те, кто нет. Я принадлежу к тем, кто видит. Это метафора. И дело в том, что я хочу дать тебе одну штуку, которая, возможно, пригодится завтра. Да что там! Она, возможно, спасет тебе жизнь, черт побери. И уж точно спасет твой брак. Наверняка твоим спутницам будет приятно сознавать, что мы здесь, в «Шобле», сделали для тебя что могли.

– Гарантировать не могу, Трев, но я доверяю Пепе, – сказала Гленда.

– Это мистер Натт, – сказал Трев. – Он мой друг.

– Да, я знаю, кто такой мистер Натт, – ответил Пепе. – Он тоже может войти. Очень рад… познакомиться.

Он повернулся к Гленде.

– А вы, девочки, оставайтесь здесь. Это зрелище не для дам.

Он повел Трева и Натта в темноту.

– То, что я вам покажу, господа, – это большой секрет, и если ты меня разозлишь, Трев Навроде, я сделаю с тобой такое, что Энди Шенк покажется дворовым задирой.

– Энди всегда был дворовым задирой, – сказал Трев, когда они вошли в кузницу.

– Микрокольчуга, – довольно произнес Пепе. – Мир еще и половины не знает.

– Выглядит просто как тонкая кольчуга, – сказал Натт.

– Это странная штука, – сказал гном. – Я могу дать тебе жилет и трусы, и лучше не забудь их вернуть, парень, иначе упомянутые последствия ощутишь на собственной заднице, и я не шучу. Эта штука придумана не только для того, чтобы девчонки в ней хорошо смотрелись. Вы удивитесь, на что она способна, если слегка изменить сплав, – он указал на сверкающую груду металла. – Легкая, как перышко, и не трет.

– А еще что она умеет?

– Сейчас покажу. Надевай эти трусы.

– Что, прямо здесь?

Пепе вдруг превратился в маленького демона, озаренного огнем горна.

– Посмотрите-ка на этого господина Скромника! – воскликнул он. – Надень их прямо поверх штанов, а я тебе скажу, что я сделаю, – я отвернусь, пока ты будешь их надевать.

Он отвернулся, перебирая инструменты на наковальне.

– Надел? – спросил Пепе, когда пыхтение прекратилось.

– Да. Э… они ничего себе.

– Так, – сказал Пепе. – Теперь подожди секундочку.

Он исчез в темноте, и послышались странные звуки. Затем Пепе вернулся – медленно и неуклюже.

– Что это ты нацепил, Пепе? – спросил Трев. – Похоже на кучу подушек.

– Небольшая предосторожность, – ответил Пепе. – А теперь, пожалуйста, отойдите немного назад, мистер Натт, а ты, Трев, очень обяжешь меня, если заложишь руки за голову, это поможет правильно рассчитать… – Он повернулся спиной. – Так, Тревор, ты заложил руки за голову?

– Ага.

И тогда Пепе развернулся и со всего размаха врезал ему в пах двадцатичетырехфунтовой кувалдой.

Как ни странно, единственным результатом стало то, что Пепе отлетел и врезался в противоположную стену.

– Превосходно! – прозвучал заглушенный подушками голос.

Пришло утро, но Гленде казалось, что не было ни дня, ни ночи, ни работы, ни отдыха – только футбол, который ждал впереди и притягивал их всех друг к другу. В Большом зале для команды был накрыт стол. Слуги и волшебники, бок о бок, наедались так, как бывает только в Незримом Университете.

Днем правил футбол. Происходило только то, что было с ним связано. Разумеется, отменили все лекции. Конечно, их никогда не было, но сегодня, по крайней мере, студенты не пришли на них из-за общего волнения, связанного с предстоящим матчем, а не из-за того, что никто не хотел на них идти. Спустя некоторое время Гленда услышала звук, который исходил из города.

Перед университетом стояли толпы; даже сейчас люди выстраивались в очередь, чтобы попасть в Иппо. Шум ста тысяч человек, объединенных общей целью, напоминал гул далекого пчелиного роя.

Гленда вернулась в святилище Ночной Кухни и попыталась провести некоторое время, занимаясь пирогами, но тесто валилось у нее из рук.

– Ты расстроена? – спросила Джульетта.

– Я надеюсь, мы выиграем, – сказала Гленда.

– Конечно, выиграем, – ответила Джульетта.

– Да, да, а если, в конце концов, мы проиграем? – спросила Гленда. – Да, кто там?

Дверь открылась, и вошел Пепе. Вид у него был нахальнее обычного.

– Привет, дамочки, – сказал он. – У меня для вас новости. Откуда вы собираетесь смотреть матч?

– Откуда угодно, лишь бы подойти поближе, – сказала Гленда.

– Тогда вот что я вам скажу. У мадам на стадионе лучшие места. Никаких секретов, только прямой и неприкрытый подкуп. «Шоблу» должны видеть, понимаете? Чтоб микрокольчуга была у публики на виду.