— Не трогайте моего демона! — не выдержал я.

Рядом раздался смешок — такой едкий, словно кто-то слишком долго сдерживался, чтобы не язвить на эту тему.

— Твоего демона! — ухмыльнулся Сэл. — Смешно!

— И чего смешного? — нахмурился я.

Чернота бездонных глаз ткнулась в меня, но в этот раз никуда не поволокла — лишь насмешливо наблюдала за моей реакцией.

— А тебя не смущает, — сказал он, — что она тебе в голову без медальона залезть не может? Я могу, шеф может, даже Лилит может, а она нет! Твой демон… Правда же смешно! — Сэл отпил еще немного вина. — Это та еще задачка управлять теми, кого не контролируешь. Рай в этом хорош, не она. Однако Би издревле нравились сложные задачи…

— Ой, — поморщился Бахус, притягивая позолоченные стенки к губам, — только не эту историю! Ты как выпьешь, постоянно ее рассказываешь…

— Ну так она-то никогда не расскажет, — усмехнулся Сэл, и чернота глаз снова впилась в меня. — Думаю, тебе пора получше узнать своего демона… Она расскажет тебе про Данте и Микеланджело, но не расскажет про Савонаролу. Она любит свои победы, но ненавидит провалы. И уж точно никогда не расскажет, с чего все началось. Хотя это, пожалуй, было ее величайшим достижением…

— Ты про фейерверки-то не забывай, — звякнул кубком Бахус.

Сэл отмахнулся.

— Создать что-то на основе чего-то не так уж и сложно, а вот создать что-то из ничего — это по-настоящему достижение. На заре человеческой истории зародилась великая цивилизация…

А я-то думал, только Би умела вещать так, будто включался канал “Культура”.

— Настолько невероятная для своего времени, что в сверкании современного прогресса ты до сих пор можешь увидеть отблески ее былого величия…

— Как складно-то говорит! — Бахус сделал глоток. — Я вот как выпью, так не могу.

Сэл поморщился, явно недовольный тем, что его перебили.

— И была у этой цивилизации, — чуть менее пафосно продолжил он, — одна богиня. Ну как одна, на самом деле их было две. Две сестры, две сущности, обеспечивающие успех народу, который их же и породил. Одна отвечала за процветание и благополучие, а другая за…

— Амбиции, — догадался я.

Он кивнул.

— Первые банки, первые торговые центры, первые небоскребы и даже первый мегаполис появился благодаря им. И это настолько расширяло возможности людей, делало их настолько свободными и независимыми, что кое-кому это пришлось не по вкусу…

— Кое-кому! — пьяно фыркнул Бахус.

— И тогда, — Сэл сделал вид, что не услышал, — им мягко намекнули, что следовало бы умерить свои амбиции…

Да уж, могу представить реакцию Би на это. Не удивлюсь, если тем, кому поручено было намекать, оказался Сэл.

— Однако они тогда предпочли не рассматривать предложение всерьез. Тогда они еще действовали сообща. За ними стояла великая цивилизация, в которую, как выяснилось, две сестры верили больше, чем она в них…

Он кивнул Бахусу, и, поняв без слов, тот довольно наполнил его опустевший кубок до краев.

— Это сейчас говорят, — Сэл подхватил позолоченную ножку, — что небеса определяют все. В те времена люди верили, что сами могут дотянуться до небес. В итоге у сестер родился гениальный план: построить башню, достающую до неба, чтобы никому больше не хватало наглости оспаривать их величие, — он медленно отпил вино, словно сожалея, что кому-то такое вообще пришло в голову. — Что поделать, они верили в людей. Пожалуй, слишком верили…

— Она и сейчас верит, — нахмурился я.

— В этом всегда была ее ошибка, — отозвался Сэл. — И там, наверху, ей не преминули на это указать. Возмездие небес было неумолимо. Башню, которая была призвана сплотить людей, разрушили так же легко, как карточный домик. И вместо того, чтобы сплотиться, люди разругались друг с другом, самими собой и, конечно, своими богами. Тяжело признать неудачу, когда до этого был лишь успех. Вместо величия им захотелось послушания, вместо рисковых амбиций — надежного спокойствия. Так они разочаровались в прежней вере…

— Можно подумать, — снова влез Бахус, — сами взяли и разочаровались. И их никто не переубеждал!

Сэл невозмутимо сделал глоток.

— Это — моя работа, заставлять верить, а я хорошо делаю свою работу… Цивилизации гибнут, когда теряют веру в свое величие. В итоге башни нет, этого народа уже тысячи лет не существует, а на месте когда-то процветающего города руины…

На этом моменте мне даже стало грустно. Могу представить, как было горько Би.

— Ну а две сестры, которые с тех пор так и не могут помириться, примкнули к четырем высшим суккубам…

— Четырем? — не понял я, прикидывая, что вместе с Би и Мами их всего-то пять.

— Ну к трем, — прихлебывая вино, отозвался Сэл, — я уже не помню. Не сосчитать…

Ну да, три или четыре — вообще не сосчитать! Пить меньше надо. По-моему, меня здесь держат за дурака. Это потому что я не бессмертный?

— Мами, конечно, предпочла бы рай, — вновь заговорил он. — Она до сих пор думает, что ее когда-нибудь туда возьмут. Благо, примеры уже были, — он хмыкнул прямо в вино. — Однако всем, кто не соответствует, места в раю нет. Би же появится там, только чтобы его разрушить…

Он замолчал, и над столом повисла тишина — лишь из бассейна доносились озорной смех и всплески. Нимфы как ни в чем не бывало резвились — и правда как аквариумные рыбки, ничуть не заинтересованные ни разговором, ни происходящим вокруг.

— Бессмертная королева, — задумчиво произнес Сэл, вращая позолоченную ножку, — давно умершей цивилизации… Порождение воли людей, их желания сразиться с небесами… Ничто и никто ее не сможет остановить, как бы самоотверженно и глупо это ни было… За это ей и нет равных…

Вскинув к губам, он осушил кубок до дна, словно произнес тост.

— Каждый раз одно и то же, — Бахус пьяно облокотился на стол. — А ведь я ему говорю, не надо зацикливаться на одной бабе, даже если она богиня…

— Не так легко забыть ту, из-за кого упал, — с усмешкой отозвался Сэл. — Можно сказать, я сентиментален.

Чувствуя, что для меня уже слишком много информации, я сделал глоток. Горечь и сладость, действуя в союзе, тут же ударили в голову. Всего капля вина заметно прочистила мозги или вконец их затуманила.

— То есть, — я попытался собрать мысли вместе, — вы на нее не в обиде за то, что упали?

— В обиде! — Бахус со смешком наполнил все кубки. — Да он на радостях бухал неделю! Можно сказать, это был мальчишник, только после развода.

— Именно, — Сэл вновь подхватил позолоченную ножку, — я сам ушел, самым приятным способом. Хотя там я был одним из самых влиятельных ангелов. Можно сказать, правой рукой…

— О! — воскликнул