искреннее сердечное ко мне внимание. Я давно уже и несколько раз прочитал ваше изящнейшее произведение, но теперь я читаю его снова и читаю с таким высоким наслаждением, как самый нежный любовник читает письмо своей боготворимой милой. Благодарю вас, много и премного раз благодарю вас за это высокое сердечное наслаждение.

Простите мне, что я не написал вам с Михайлом Семеновичем. Не мог. Старый чародей наш своим посещением сделал из меня то, что я и теперь еще не могу прийти в нормальное состояние. Он все еще вертится у меня перед глазами и мешает мне не только приняться за какую-нибудь работу, думать, даже говорить мешает. Да, он-таки порядком пошевелил меня. И нужно же было ему таку[ю] штуку выкинуть. Нет, таких богатырей-друзей немного на белом свете. Да я думаю, что он один только и есть. Как я, однакож, не по-христиански думаю. А этому причина тот же великий наш чудотворец Михайло Семенович. Храни его господь на поучение людям.

Послал я вам с моим великим другом свою «Прогулку с удовольствием и не без морали». Вооружитесь терпением, прочтите ее, и если найдете сию «Прогулку» годною предать тиснению, то предайте, где найдете приличным. Вторая часть «Прогулки» будет прислана вам как только покажется в печати первая.

Простите меня, многоуважаемый Сергей Тимофеевич, что я вам так невежливо навязываю мое аляповатое творение, но лучшего употребления я не мог из него сделать. А где отец враг своему даже и аляповатому чаду? Я, как отец любящий, но не ослепленный прелестью своего чада, то убедительнейше прошу вас, будьте внимательны без снисхождения, в особенности к его хохлацкому выговору.

Поздравляю вас с Новым годом и желаю вам всего того, чего вы сами себе желаете. Еще раз благодарю за ваш дорогой подарок и навсегда остаюсь ваш сердечный поклонник

Т. Шевченко.

4 генваря 1858 [Нижний-Новгород].

На обороте: Высокоблагородному Сергею Тимофеевичу Аксакову, в Москве.

107. М. А. МАКСИМОВИЧУ*

Мой голубе сизый!

Я еще и до сих пор не остыл от моего дорогого гостя, и до сих пор стоит он у меня перед глазами и не дает покоя ни днем, ни ночью. Присел я это вот написать тебе, хорошенько поблагодарить за твои дорогие подарки. Так что же,— такая чушь в голове, будто, сохрани боже, с похмелья. Задал он мне праздник! Угостил на славу!

Извини меня, мой голубе сизый, ради великого бога, что я тебе так вот наскоро пишу, ей-богу, ничего в голову не лезет, кроме нашего великого чудотворца Михайла Семеновича. Даст бог, немного отдохну и напишу тогда тебе не торопясь, хорошенько, а может, если бог поможет, еще и стихами. А теперь целую тебя, мое сердце, за твои подарки, поздравляю с Новым годом и молю господа милосердного послать тебе долголетия и здоровья, на славу нашей преславной Украины. Поцелуй за меня свою хорошую, добрую пани, а мою сердечную землячку, и, други мои искренние, не забывайте кобзаря, убогого и всем сердцем вас любящего

Т. Шевченка.

Нижний-Новгород, 4 генваря 1858 г.

На обороте: Высокоблагородному Михаилу Александровичу Максимовичу, в Москве.

108. М. М. ЛАЗАРЕВСКОМУ*

4 генваря 1858 [Нижний-Новгород].

Извини меня, мое сердце, мой голубе сизый, что я так давно тебе не пишу, нечего было писать. А теперь набралось так много этого писания, что некогда писать. Добрый этот человек завтра едет в столицу, зайдет к тебе, и ты с ним, ежели будет у тебя время, как следует наговоришься.

Приезжал ко мне колядовать старик М. С. Щепкин, так я после его колядок еще и сейчас хожу, как с похмелья. Пусть господь пошлет старику доброго здоровья.

Поздравляю тебя с Новым годом. Дай Кулишу полтину серебром и поцелуй за меня графиню Настасию Ивановну, и все. Некогда. Не забывай меня, голубе мой сизый. Не знаешь ли ты, где живет Жемчужников? Если знаешь, напиши мне. Метлинского я получил, спасибо. Прощай, мое сердце.

Т. Шевченко

На обороте: Высокоблагородному Михайлу Матвеевичу Лазаревскому. В С.-Петербурге. На большой Морской, в доме графа Уварова.

109. П. А. КУЛИШУ*

4 января 1858 года [Нижний-Новгород]

Позавчера получил я твое третье письмо да еще и денег 250 рублей. Спасибо тебе и щедрому земляку, купившему мою невольничью работу. Спасибо вам, други мои сердечные: радость мне доставили,— у меня великий праздник. Пусть вам так господь поможет во всех ваших начинаниях, как вы мне теперь помогли. Отвратительный Нижний-Новгород. Копейки негде заработать: думал уж писать Лазаревскому, и глядь — будто с неба упали деньги, да еще и на Новый год. Спасибо вам, друзья мои.

Рассказов Вовчка еще не получил. А Граматка твоя так мне по сердцу пришлась, что я не знаю, как тебе и рассказать. Расскажу когда-нибудь, когда бог приведет повидаться, а пока только благодарю, и еще раз благодарю, и все.

Полтину денег возьми у М. Лазаревского. Из «Черной Рады» сейчас не нарисую тебе ничего: нет модели, нет перед глазами ничего нашего, украинского, а брехать на старости не хочется. Не хочется рисовать кое-как.

Сейчас посылаю тебе с этим добрым человеком, с Овсянниковым, своих «Неофитов». Еще не очень отделано. Перепиши их хорошенько и пошли с этим же Овсянниковым старику Щепкину.

И наделал же он, этот старик, дел! — Приезжал ко мне на святки колядовать. И сейчас еще у меня будто тяжелое похмелье после его колядок. Угостил старик на славу! И откуда у него такая живая, сердечно-трепетная, живая натура. Удивительно, да и только!

Оставайся здоров, мой брате, мой друже единый. Пусть тебе бог помогает во всех твоих добрых начинаниях. Не забывай меня, твоего искреннего родного брата

Т. Шевченка.

Шли мне поскорей своего Вовчка. Поздравляю с Новым годом.

110. М. С. ЩЕПКИНУ*

1858, 17 генваря [Нижний-Новгород].

Друже мой единый! Уже успокоился ли ты хоть немного со своим бенефисом? Ежели со всем уже управился и есть у тебя нерабочее время, то я тебя попрошу вот что сделать.

Твоя и моя милая Тетяся Пиунова хочет оставить Нижний-Новгород, и хорошо сделает, ей тут плохо, она тут увянет, и она погибнет, как собачка на базаре. Жаль будет такую молодую, хорошую. Я ей посоветовал ехать в Харьков, и она рада ехать, так вот мое горенько, в Харькове нет у меня ни одного доброго и влиятельного знакомого, а у тебя, вероятно, есть там такой человечек. Очень хорошо сделал, если б ты ему как следует написал и попросил от себя, чтобы нашей милой Тетясей там не пренебрегли, а она, ты сам, слава богу,