чем друзья" — хотя исторически всегда воспевалась именно дружба. Исследователи подчёркивают, что тенденция эта совпадает по времени с развитием такого направления в литературе, как сентиментальный любовный роман, именно в XVIII–XIX вв. всё больше охватывающего Европу. Как указывает всё тот же Хельге Сваре, "под влиянием литературы всё больше укреплялось представление о том, что брак должен моделироваться по образу романтической любви, как это описано в романах. Мужу и жене не только надлежало быть партнёрами в практических делах, но и следовало любить друг друга больше всего на свете. Романтическая любовь стала религией современной жизни" (Сваре, с. 123). Тот факт, что именно возникшие литературные веяния романтизма в корне всё изменили, действительно имел место, но это не выглядит единственной и даже главной причиной последующих психологических метаморфоз западного человека. Сложно представить, как только одна повальная мода на художественную литературу в корне всё изменила. Здесь необходим определённый психологический «запрос» со стороны населения на подобного рода тенденции. Иначе говоря, данные семена должны были упасть на подготовленную почву. Конечно же, всё коренилось чуть глубже, чем образцовость одной только художественной литературы. Причина такого «запроса» действительно была и заключалась она вот в чём.

Глава 7. Как рождалась моногамная психология

Моногамная идеология — это древняя культурная схема передачи женщины во власть конкретного и единственного мужчины (то есть брак). Сейчас же речь пойдёт о рождении моногамной психологии — то есть о возникновении уже внутренней, психологической потребности в эмоциональной близости с кем-то единственным. Если идеологию можно рассматривать как некую внешнюю силу, то психология — это уже скорее сила внутренняя, побуждение, идущее от самого индивида. Будет показано, при каких условиях идеология, внедряемая в голову человека, становится его психологией. Будет продемонстрирована причинная связь между распространением нуклеарной семьи в конце XIX века и рождением моногамной психологии, носителями которой сегодня являются миллионы человек. Возможно, впервые речь пойдёт о патологической природе моногамной психологии как о следствии детской травмы.

Социолог и психоаналитик Нэнси Чодороу, описывая, как рост городов в XVIII–XIX вв. привёл к развалу большой крестьянской семьи и к формированию современной семьи, которую мы считаем «традиционной», делает акцент на психологических последствиях этих перемен. Если исторически ребёнок всегда рос в окружении многих взрослых (в лице разнообразных родственников отца и матери, да и просто в лице прочего деревенского люда, с которым он регулярно мог запросто контактировать на улице), то в новых городских условиях его окружение существенно сузилось и ограничилось лишь собственно отцом и матерью.

"У людей, которые начинают жизнь, имея только один или два объекта эмоций, развивается охота сложить все свои эмоциональные яйца в одну символическую корзину", пишет Чодороу (2000, с. 48). Дети, растущие в нуклеарных семьях, обладают именно таким опытом, и они переносят его "на свои склонности к моногамии и ревности". Чодороу поясняет, что раз отныне дети росли в условиях строго ограниченных контактов со взрослыми, то вместе с этим и их психологические структуры формировались так, что они был склонны представлять свой идеальный мир именно в этом узко ограниченном круге. "Так как мать была для них источником большего удовольствия, чем кто-либо другой, и связь с ней была исключительной, маловероятно, чтобы они могли её повторить. Поскольку мать так важна, покидая её как объект зависимой привязанности и отрицая зависимость от неё, они сохраняют её в своих фантазиях как […] объект, который нужно покорить, обладая бессознательным чувством, что есть один приз, который доставит самое большое удовольствие" (с. 49).

Всего несколько коротких фраз, но ими Чодороу проделывает такую колоссальную работу, что не склониться перед её гением невозможно. Помимо этого, на примере Чодороу можно наблюдать и редкий в науке случай, когда психоаналитическая концепция послужила хорошим подспорьем в анализе сложной психо-социально-экономической ситуации на сломе эпох.

По сути, Чодороу говорит об интериоризации (интернализации): в психологии и социологии этим термином описывают формирование психики человека путём усвоения им изначально внешних социальных отношений, в ходе их перехода извне вовнутрь. Общество и культура формируют психику своих членов. Как хорошо известно психологам, "всякая функция в культурном развитии ребёнка появляется на сцену дважды, в двух планах, сперва — социальном, потом — психологическом, сперва между людьми, затем внутри ребенка. Все высшие психические функции суть интериоризованные отношения социального порядка" (Выготский, 1983, с. 145–146; см. также Бурдьё, 2007, с. 226).

Распад большой (разветвлённой) семьи привёл к выделению такого явления, которое в психологии получило название Значимого Другого. Термин, впервые сформулированный психиатром Гарри Салливаном (1999), обозначает человека, который играет главную роль в формировании у индивида представлений о социальных нормах, его ценностей и его личного образа Я. Как правило, Значимым Другим для ребёнка выступает кто-либо из родителей, так как именно с ним ребёнок проводит значительную часть начального этапа своей жизни. Обладая исключительной потребностью в принятии и самоидентификации, ребёнку критически важно получать от Значимого Другого положительные сигналы (улыбка, ласковые объятия, одобрение, поддержку и т. д.), свидетельствующие об успешности их взаимодействия и, следовательно, об успешном функционировании образа Я (самости) ребёнка. Именно за счёт взаимодействия со Значимыми Другими ребёнок вырабатывает определённое отношение к самому себе, начинает воспринимать себя именно таким, каким изначально был воспринят другими. Если его любили, то он понимает себя как любимого и потому хорошего, а если же не любили, то и воспринимает он себя как нелюбимого, нехорошего, теряя уверенность (Цветков, 2012, с. 18). Специфика первейших взаимоотношений со Значимыми Другими на долгие годы (как правило, на всю жизнь) определяет отношение человека к самому себе. Негативное взаимодействие со Значимыми Другими ведёт к развитию того, что принято называть базальной тревогой — непрекращающимся беспокойством по поводу своей личности и всего мира в целом (см. Хорни, 2008).

Нэнси Чодороу использует именно эти конструкции (хоть и не вдаваясь в терминологические уточнения), чтобы обозначить, как изменения в устройстве семьи в эпоху повального роста городов привело и к переменам в психике людей. Применяя инструментарий теории объектных отношений, Чодороу вскрывает проблему современного мифа моногамии: искреннюю убеждённость человека в том, что может существовать лишь один объект эмоциональной привязанности для удовлетворения его потребности в признании (принятии). Ведь помимо того, что на формирование эмоционального самоотношения человека влияет качество связи со Значимыми Другими, логично, что первостепенен вообще сам факт наличия Значимых Других. Они просто должны быть. Без них никак. Но дело в том, что нуклеарная семья в силу своего малого размера и глубокой изолированности сократила число Значимых Других для ребёнка фактически лишь до одной фигуры — материнской (поскольку