Матросы с «Виктории» не захотели дожидаться своих товарищей с «Тринидада», тем более что ему все равно не дойти было до Испании. Поэтому решили, что после ремонта «Тринидад» пойдет к Панамскому перешейку, выгрузит там драгоценный груз, а затем матросы перенесут его через перешеек к берегу Атлантического океана, куда за ним прибудет другой корабль. Но этому несчастному судну вместе с его экипажем не суждено было возвратиться в Испанию. «Тринидад», во главе с альгуасилом Гонсало Гомесом де Эспиносой и штурманом Жуаном Карвалью, только 6 апреля 1522 года покинул остров Тидоре. Корабль был в таком плачевном состоянии, что после шестимесячных блужданий по Тихому океану, во время которых погибла от голода и болезней большая часть экипажа, вынужден был вернуться к Молуккским островам и пристать к острову Тернате.

Здесь весь оставшийся в живых экипаж (семнадцать человек) был немедленно захвачен в плен португальцами. На протесты Эспиносы они ответили угрозой повесить его на рее, и несчастный альгуасил, переправленный сперва в Кочин, был оттуда перевезен в Лиссабон, где в продолжение семи месяцев томился в тюрьме. Только в 1527 году Эспиноса вернулся в Испанию вместе с двумя матросами и священником. Таким образом, из всего экипажа «Тринидада» только этим четверым удалось уцелеть и вырваться из неволи.

«Виктория» же с богатым грузом покинула Тидоре 21 декабря 1521 года, под начальством Хуана Севастьяна де Элькано (Эль Кано), который отправился с экспедицией Магеллана в качестве штурмана на корабле «Консепсион». Экипаж «Виктории» состоял только из пятидесяти трех европейцев и тринадцати туземных матросов-невольников.

Пройдя острова Кайоо, Бачан, Оби, «Виктория», держась юго-западного направления, остановилась у одного из островов архипелага Сула. Следующие стоянки были сделаны у островов Буру, Банда и Тимор.

На Тиморе испанцы пробыли две недели, возобновили запасы провизии и добавили к своему грузу перец, воск и сандал. В одном из прибрежных селений Тимора испанские моряки вероломно захватили в плен местного начальника вместе с его сыном и потребовали за них выкуп съестными припасами. «У нас оставалось очень мало предметов для обмена, да и голод заставлял нас быть решительными», – говорит по этому поводу Пигафетта. К острову Тимору, который был в то время крупным торговым центром, за сандаловым деревом и перцем приходили джонки с острова Лусон (Филиппины), с Малакки и Явы.

11 февраля 1522 года испанцы покинули остров Тимор и направились к открытому морю, минуя многочисленные архипелаги. Любознательный Пигафетта сообщает и достоверные и легендарные сведения о близлежащих странах. На острове Ява, говорит он, распространен обычай самосожжения вдовы после смерти мужа. Подобный же обычай, как известно, долгое время существовал и в Индии. На других островах живут люди, «мужчины и женщины, ростом не больше локтя, но уши у них такой величины, как они сами: одно ухо заменяет им ложе, другим они покрываются во время сна». Волосы у них острижены, ходят они совсем голые, и голос у них пронзительный. К северу есть острова, где водятся большие птицы «такой величины, что спо-

собны перетащить буйвола или слона на дерево». Нам уже приходилось упоминать о гигантской птице эпиорнис, кости и огромные яйца которой были найдены в 1850 году на Мадагаскаре. (См. главу о Марко Поло). Это показывает, с какой осторожностью нужно причислять к области чистой фантазии множество легенд, которые, несмотря на баснословные преувеличения, иногда имеют под собой реальную почву. Легенда о гигантской птице известна с IX века у персов и арабов. Птица Рок – один из фантастических персонажей арабских сказок. Не удивительно, что Пигафетта встретил у малайцев подобное же предание.

Недалеко от Сиама, рассказывает он дальше, Находится страна Камбодиа (Камбоджа), где растет ревень. Добывается он довольно странным способом. «Группа в 20 или 25 человек отправляется вместе в джунгли. С наступлением ночи они взбираются на деревья как для того, чтобы уловить запах ревеня, так и из страха перед львами, слонами и другими дикими животными. Ветер доносит до них запах ревеня из тех мест, где он растет. Рано на рассвете они отправляются туда, откуда доносится к ним запах, и приступают к отысканию ревеня. Это – сгнившая древесина одного дерева, которое до того, как сгнивает, не испускает никакого запаха. Лучшая часть дерева – корень, хотя и сама древесина дает ревень, который тут называется калама».[114]

Ну конечно же, не у Пигафетты должны мы черпать сведения по ботанике! Мы рискуем впасть в большие заблуждения, если примем всерьез всякие россказни местных жителей, у которых он собирал сведения об островах Индонезии.

Ломбардский путешественник передает нам как непреложную истину не менее фантастические подробности о Китае и впадает в страшные ошибки, которых счастливо избежал его современник Дуарти Барбоза.[115]Благодаря книге этого последнего мы знаем, что уже в то время на востоке существовала торговля опиумом.

Выйдя на простор Индийского океана, Элькано взял курс на запад-юго-запад, к мысу Доброй Надежды, стараясь при этом избежать встречи с португальскими кораблями. Он плыл по открытому морю до 42° южной широты, после чего круто повернул на запад. У самого мыса Доброй Надежды «Виктория» девять недель стояла со спущенными парусами из-за северо-западных ветров и сильных бурь. Нужно было обладать большой настойчивостью, мужеством и страстным желанием довести свое предприятие до благополучного конца, чтобы выдержать такое испытание. На корабле в нескольких местах открылась течь, плохо просоленное мясо испортилось, и, кроме риса и воды, не осталось

никаких продуктов. Измученные матросы хотели высадиться у португальского владения Мозамбик. Элькано с большим трудом отговорил их от этого безумного шага.

Наконец 6 мая «Виктории» удалось обогнуть мыс Доброй Надежды, или мыс Бурный, как он был первоначально назван. Теперь уже можно было надеяться на благополучный исход путешествия. Но мореплавателям предстояло еще претерпеть немало бедствий. За два месяца плавания по Атлантическому океану двадцать человек погибли от голода и цинги. Если бы 9 июля кораблю не удалось пристать к острову Сантьягу в архипелаге Зеленого мыса, такая же судьба постигла бы и всех остальных участников экспедиции.

Так как острова Зеленого мыса принадлежали португальцам,[116]то испанские моряки решили действовать осторожно. Умолчав об открытии нового пути к Молуккским островам, они сообщили португальцам, будто возвращаются из Америки Когда продукты были уже погружены, один из матросов нечаянно проговорился, что «Виктория» – единственный корабль из всей эскадры Магеллана, который возвращается в Европу. Португальцы тотчас же завладели шлюпкой, захватили сошедших на берег испанских матросов и стали готовиться к нападению на «Викторию». Элькано, однако, пристально следил с корабля за всем, что происходило на берегу. Заподозрив недоброе, он тотчас же