Морейн выполнила мысленное упражнение с бутоном розы. Потом сказала:

– Если хочешь отправиться в Тар Валон, скатертью дорога. Лично у меня нет времени сопровождать тебя. В Тар Валоне ты наверняка встретишь сестер, которые, несомненно, будут Айз Седай. Зуки, будь добра, проводи леди Изелле. Она собралась в дорогу, и я уверена, что она не хочет медлить. А то, как бы матушка ее не поймала.

Девчонка, разумеется, была возмущена до глубины души, но Морейн желала лишь одного – как можно скорее увидеть спину Изелле, и Суан чуть ли не вытолкала несносную девчонку в коридор, хотя та и протестовала на каждом шагу, пока шла до дверей. Морейн ощутила, как Суан обняла Источник, и поток возмущений оборвался коротким взвизгом боли.

– Эта девица, – заметила Суан, возвращаясь и отряхивая руки, – не продержится и месяца, пусть даже она и ровня Кадсуане.

– Да пусть Сайрин самолично скинет ее с верхушки Башни, мне-то что? – огрызнулась Морейн. – Ты что-нибудь узнала?

– Ну, я узнала, что юный Кэл умеет целоваться, а помимо того, притащила ведро трюмной водички. – Суан вдруг сердито нахмурилась. – Чего это ты на меня так уставилась? Морейн, я с ним всего-навсего целовалась. Неужели после того вечера накануне отъезда из Башни ты ни с кем не целовалась? С каким-нибудь красавчиком? После юного Корманеса – ни с кем? Ну, для меня это срок слишком долгий, а Кэл – очень симпатичный.

– Легко тебе говорить, – вздохнула Морейн. О Свет, как давно она не вспоминала о Корманесе? Он был так красив и мил.

Как ни удивительно, но Суан больше обеспокоило не появление во дворце Мериан, а то, что Морейн обратилась за помощью к Лану.

– Сдерите с меня шкуру и засолите, но что за идиотский риск, Морейн! Девять раз дурень тот, кто претендует на трон погибшей страны. Да он в эту минуту языком треплет направо-налево! Проклятье! Если Мериан узнает, что ты наладила за ней слежку... Чтоб мне сгореть!

– Может, он и не девять раз дурень, Суан, но, по-моему, он не из тех, кто «языком треплет направо-налево». И кто, как не ты, вечно твердила мне присловье своего отца: «Ничего не выиграешь, коли хотя бы медяком не рискнешь»? Иного выбора нет, надо рисковать. А раз тут Мериан, то времени у нас почти не осталось. Ты должна добраться до леди Инес, как можно скорее.

– Сделаю, что смогу, – пробурчала Суан и вышла за дверь, расправляя плечи, словно борец перед схваткой, и в то же время нервно разглаживая юбки на бедрах. Морейн надеялась, что события не зайдут дальше поцелуев. А коли зайдут, то это дело Суан, но такие вещи – сейчас сущая глупость. Да и не с лакеем же!

Уже давно минули сумерки и настала ночь. Морейн пыталась читать при свете лампы, когда Суан вернулась. Морейн отложила книгу; она чуть ли не час смотрела на одну и ту же страницу. На сей раз Суан явилась с новостями, которыми не преминула тут же поделиться, копаясь в своих шерстяных платьях и сорочках.

Сначала Суан поведала, что на обратном пути в апартаменты Морейн ее поймал «какой-то старый хрящеватый журавль», который поинтересовался, не ее ли зовут Зуки, а потом рассказавший ей, что Мериан чуть ли не весь день провела с принцем Брисом, а вечером отправилась отдыхать в свои покои. Никакой ниточки ни к чему. Что более важно, Суан сумела как бы невзначай упомянуть имя Райхиена в разговоре с Кэлом. Когда родился мальчик, лакея при леди Инес не было, но он знал, в какой день это случилось – на следующий день после того, как Айил начали отступление от Тар Валона. При этом известии Морейн и Суан обменялись долгими взглядами. На следующий день, как Гайтара Моросо Предсказала Возрождение Дракона и, потрясенная своими словами, упала замертво. Рассвет над горой, и срок вписывается в те десять дней до внезапной оттепели.

– Так или иначе, – продолжала Суан, принявшись укладывать в узел белье и чулки, – я убедила Кэла, что меня выгнали со службы. Мол, я пролила вино на твое платье. И он предложил мне переночевать вместе со слугами леди Инес. Он даже собирается добиться для меня места при своей госпоже. – Суан весело хмыкнула, потом, поймав взгляд Морейн, еще раз хмыкнула, но уже поигривее. – Морейн, он же мне не свою постель предлагал. А даже если и свою – хм-м, он очень обходительный, и у него премиленькие карие глаза. Ты таких в жизни не видела. Вот наступит скоро день, когда ты и сама решишься на что-то большее, чем всего лишь мечты о мужчине. Надеюсь, мимо меня это не пройдет!

– Не мели ерунды! – сказала ей Морейн. Перед ними стоит такая важная задача, куда уж тут подружкам о мужчинах болтать. Тем паче о том, к чему клонит Суан. Значит, Мериан весь день провела с Брисом? И шагу не сделала к комнатам леди Инес? Для избранницы Тамры или Черной сестры это лишено смысла, но Морейн была твердо убеждена, что Мериан – либо та, либо другая. Морейн с тревогой чувствовала: что-то она упустила. Чего-то она не знает, и это незнание может погубить ее. И что страшнее всего, это незнание может погубить Возрожденного Дракона еще в колыбели.

Лан скользил по коридорам Айздайшарского дворца, применяя все те умения, которым его научило Запустение, стараясь не сворачивать за угол, пока не будет абсолютной уверенности, что впереди никого нет. Погруженный в ко’ди, Лан был способен почти физически почувствовать, когда кто-то вот-вот появится в коридоре у него за спиной, мог в то самое первое мгновение ощутить поблизости чужое присутствие. И он всегда успевал скрыться из виду, нырнув в открытую дверь или в арочный проход раньше, чем его могли заметить. Он почти превратился в бесплотный призрак.

Отныне его служанки, Ания и Эсне, сначала выполняли распоряжения Эдейн и только потом слушались его. Видно, они считали это одним из обычаев Малкири. Наверное, она им так и сказала. На Булена, как думал Лан, еще можно положиться, но Лан опасался, что в Айздайшарском дворце любой, кто носит ливрею, непременно сообщит Эдейн, где его найти. Ему показалось, что теперь он сообразил, где очутился. Хотя Лан и прежде не раз бывал во дворце, но, покинув свои комнаты, без проводника он уже успел дважды заблудиться и лишь благодаря чувству направления сумел снова отыскать верную дорогу. С мечом на боку он чувствовал себя круглым дураком. В этой битве стальной клинок – не помощник. Но без меча Лан ощущал себя голым, а в подобном виде он не мог позволить себе предстать перед Эдейн.

Вдруг Лан уловил какое-то движение, и тут же вжался в стену позади статуи – женщина, окутанная облаками, и в руках у нее охапка цветов. И вовремя. Из поперечного коридора впереди вышли две женщины и остановились, о чем-то тихонько разговаривая. Изелле и та Айз Седай, Мериан. Лан замер неподвижно, как камень, за которым он прятался. Только движение привлекает внимание.

Ему не очень-то нравилось прятаться, но до того, как Эдейн развязала узел на его даори, которым на два дня буквально посадила Лана под замок, она ясно дала понять, что намерена объявить о скором его бракосочетании с Изелле. Букама оказался прав. Эдейн воспользовалась даори Лана, точно уздой. Согласно обычаю, большая часть ее власти над ним сойдет на нет, когда Изелле в числе своих свадебных подарков получит сплетенный из волос Лана шнурок. И значить этот шнурок будет не больше, чем памятный сувенир, некая примета прошлого, однако Лан был уверен, что место Эдейн по ее наущению займет Изелле. Причем Изелле будет действовать с ней заодно. Он сомневался, что у Изелле достанет воли и силы вступить в открытое противостояние с матерью. Когда сталкиваешься с противником, одолеть которого тебе не под силу, единственный выход – бегство, если только твоя гибель не послужит достижению более важной цели. И Лану очень хотелось обратиться в бегство. Только Букама удерживал его здесь. Букама и мечта.