Невероятно! Что же здесь творилось, в лаборатории Профессора?! Европейцы, приведшие сюда его, Кречета, Ерохин (или кто-то из его «наследников» – для нанокапсулы тоже нужен свой активатор, который был только у подельника), тот боец, что столь умело прятался от них с Сапсаном. Кого еще стоит ждать?

– Что вы здесь делали?! – задал вопрос Профессору Кречет, но тот не ответил, сделав вид, что не расслышал.

– Ты действовал согласно программе, – вернулся к объяснениям Профессор.

– Мы всегда работаем по программе, – возразил Сапсан.

– Только не сейчас, – сказал Профессор. – Все программы выключены, вы сами по себе. Я слышал, Кречет, что ты был не очень-то учтив со своими хозяевами?

– Я привык сам решать… – начал Кречет, но Профессор перебил его:

– Ты решал сам после выполнения задания. Когда программа заканчивалась. И справиться тебе удавалось только с идиотами, которые забывали ввести в сценарий пункт о собственной безопасности.

– Инструкции можно корректировать, – вставил Кречет.

Профессор на секунду замер, не понимая, о чем говорит боец, а потом расхохотался.

– Ты получился лучше, чем я предполагал, – не переставая смеяться, сказал он. – Это же надо додуматься: взломать доступ к мануалу, чтобы намеренно ввести в него ошибку! Так значит, они просто не знали, что ты можешь быть опасен после отключения программы?!

– Наш ум дан нам от природы, – сказал Сапсан. – Вы ведь нам так говорили.

– Ты прав. Ваш ум – это главная проблема проекта «Сокол».

Профессор вытащил из холодильника небольшую упаковку со стеклянными флаконами. Вынул один флакон и вставил его в инъектор.

– Закатай рукав, – сказал он Сапсану.

– Что это? – спросил боец, когда почувствовал легкий укол в плечо.

– Сыворотка, вы…

Закончить фразу Профессор не успел – автоматические двери поползли в стороны. На пороге стоял…

Нет, в это просто невозможно поверить! Такого не бывает!

На пороге стоял Чеглок. Третий из Соколов, тот, что потерялся. Профессор всегда интересовался судьбой своих творений, но о Чеглоке уже несколько лет ничего не было слышно. Он думал, что третий боец погиб. Но сейчас тот стоял перед ним. И направлял ему в лицо ствол «дрели».

Он не помнит себя, им управляет субличность, психокод, скрывающий истинную сущность бойца. Черт, ведь можно и не успеть…

– Черный свет чужого! – скороговоркой выкрикнул Профессор.

Лицо Чеглока перекосило гримасой боли и страдания, он истошно закричал: «Нет!» и «дрель», взвизгнув, разродилась парой десятков пуль.

Кречет среагировал моментально. Профессор испытал гордость за собственную работу – за мгновение до того, как Чеглок нажал на спусковой крючок, Кречет выхватил «дыродел», торчащий у него за поясом, и выстрелил. Пуля попала туда, куда он и целился, – в оружие. Рука Чеглока дернулась, и очередь прошла мимо Профессора, оставив пунктир отверстий на столе.

– …солнца! – судорожно сглотнув, закончил Профессор.

Чеглок выронил «дрель» и, закрыв лицо рукой, медленно опустился на пол.

– Ты что, сдурел, что ли?! – заорал не него Кречет.

– Что с тобой, Чеглок? – Сапсан опустил рукав и присел рядом с бойцом.

Чеглок плакал. Рыдал, словно кисейная барышня.

– Меня зовут Хэ, – сжав зубы, прошипел он. – Я не Чеглок, я не птица, я – человек!

– У-у, – понимающе промычал Профессор, – вот оно что.

– Зачем вы это сделали? – Чеглок исподлобья смотрел на своего создателя. Его глаза сейчас были страшнее черной пустоты ствола «дрели», разве что убить они не могли. – Я приложил столько усилий, чтобы все вокруг забыли, что я Сокол. Чтобы я сам не знал этого.

– Зачем? Чтобы ты меня не убил. Чем тебя не устраивала жизнь Сокола? – спросил Профессор. – Посмотри на Кречета: всем доволен, он даже умудряется сам выбирать себе хозяев.

– Зачем?! Зачем вы сделали нас такими? – бормотал Чеглок. – К чему этот гипноз, почему мы не можем быть самими собой, почему мы вынуждены жить чужой жизнью? Уж лучше навсегда забыть себя, чем постоянно получать напоминания, что ты раб – хозяина и собственного бессилия хоть как-то изменить свою судьбу.

Профессор посмотрел на Соколов. На всех троих. Они хотели знать. И Сапсан, и Кречет. Чеглок, который не хотел быть Чеглоком, выразил общее мнение.

Как им объяснить? Что они не совсем люди? Так они и сами это прекрасно знают.

Потому что они все понимают – да, это его недоработка, с последним поколением бойцов исправленная. Соколы – в первую очередь люди. Но их мозг… Над этой частью их тела Профессор поработал больше всего. Специфика нейронных связей в головах бойцов позволяла творить настоящие чудеса. Нанопленка на костях и усиленные мышцы – лишь подстраховка организма от травм, которые Соколы могли нанести сами себе, ударив слишком сильно. Невозможно постоянно работать в таком режиме, мозг не выдерживает, психика ломается и начинает выкидывать фортели. Боевой режим не терпит раздумий – если хочешь выжить, бить нужно наверняка. А разобраться, кто был врагом, можно и после. Отморозок, что внезапно срывается с катушек, в обычной жизни быстро привлечет к себе ненужное внимание. Разработанное Профессором психокодирование помогало устранить эту проблему, выключая бойцов на время простоя, но оставляя их неизменными внутри новой, выдуманной личности.

– Где твоя «балалайка», Чеглок? – вместо ответа спросил Профессор.

– Не знаю. Выбросил.

– Вы не ответили, Профессор, – напомнил Кречет. Они ждали.

И он ответил:

– Вы ведь знаете, каким образом у вас появились некоторые способности, превосходящие возможности обычных людей? Намного превосходящие. В ваших организмах нет никаких моторов, лишь немного усилены кости и мышцы. Но такое есть у многих. В вас нет никакой особенной техники, ваши организмы почти не отличаются от организма обычного человека. Профессиональные грузчики и то носят в себе больше всякого усиливающего барахла, чем вы. В вас нет ничего особенного, за исключением гнезда, которое способно работать с той самой «балалайкой». Вы идеальные бойцы, вас не может раскрыть ни один наноскоп – потому что просто нечего искать.

Все дело в том, что с вас сняты все ограничения, – продолжал Профессор. – Полностью, и ментальные, и кинетические. Вас ничто не держит – ни моральные принципы, ни привязанности. Вас не может сдержать даже опасение сломать себе руку, ударив слишком сильно – вы не испытываете никаких опасений. Это ваш дар и ваше проклятие. Ваш мозг позволяет работать телу на износ, позволяет бить с такой силой, что едва выдерживают ваши же кости, двигаться так быстро, что еще чуть-чуть – и сухожилия не выдержат нагрузки. Вам не приходится тратить время на раздумья, ваши особые нейросоединения решают все сами, а та самая «балалайка» многократно усиливает эффект, помогая точностью и скоростью Цифры медленному, но весьма эффективному аналоговому мозгу. Но невозможно все время жить на грани. Вы не можете жить жизнью обычных людей без контролирующих ваши расторможенные мозги субличностей – ваши нейросоединения постоянно требуют от вас действия, ваша разрушительная сила рвется наружу, грозя уничтожить все вокруг. Если не блокировать эти нейросоединения, загрузив виртуальную личность, рано или поздно их постоянная активность развалит вашу психику. Вы не люди, вы Соколы. Вы долго кружите в вышине, не вызывая подозрений, а потом одним точным броском настигаете добычу. И снова долгое парение в облаках. Вы – Соколы, а ловчим птицам всегда надевают на голову клобук, когда охота закончилась. Надеюсь, аналогия понятна?