— Почему именно галера? — заинтересовался Збрхл без сколько-нибудь видимых причин, но Ленда слегка покраснела и отвела глаза так, чтобы не встречаться взглядом с Дебреном.

— Не знаю… Когда-то я читала…

— В таком случае классический парусник был бы послушнее, — принялся поучать ротмистр. — Да и мало у какой галеры парусность доходит до тысячи локтей полотна, и гораздо чаще она управляется румпелем, так что трудно резко сменить курс, не намахавшись как следует кнутом. Но для горянки из княжества, которое не знает, что такое мост, а значит, наверняка и лодка тоже, ты вполне прилично разбираешься в морских делах. Тебе б надо с Дебреном поболтать. — Ленда покраснела еще пуще. — Так странно сложилось, что он именно на галере плавал, хоть в наше время это уже весьма редкий случай. — Збрхл перевел взгляд на трактирщицу. — А ты, Петунка, слушай. Ты укоряешь меня за то, что я, мол, дочек не на тех книжках воспитываю. А что скажешь о родителях козы? Мало того что они заставляли читать о мореходстве девчонку, которая большой реки в глаза не видела, так вдобавок еще и о какой-то древней рухляди. Знакомство с верленской белюардой, не важно, с козлом она или без, может пригодиться каждому современному человеку. А с кораблем, к тому же таким?

— Оставьте в покое корабли, — предложил Дебрен, которого беспокоило поведение девушки. После того как он заставил себя сказать об инциденте в мойне, она ни разу не взглянула ему в глаза. Правда, вела она себя не так демонстративно, как сейчас, но он все-таки заметил, что между ними что-то изменилось. Казалось, легко было предвидеть, что их взаимоотношения явятся Ленде в несколько ином свете, но… Он чувствовал себя неловко. Настолько неловко, что раза два ему в голову пришла совершенно серьезная мысль украдкой воспользоваться телепатией и подслушать, о чем она думает. Теперь его мучили угрызения совести, и, вероятно, поэтому он вступился за явно смущенную девушку. — И не трогай родителей Ленды. Не каждый может купить детям новые книги. Старые — дешевле, а то, что они о галерах, а не о каравеллах… В бедных семьях больше заботятся не о том, про что ребенок читает, а в основном о том, чтобы ему было, на чем научиться читать.

— Благодарю, — пробормотала она, по-прежнему не глядя ему в глаза. — Я не по морской книге рунам училась, но ты угадал: она была на ярмарке самой дешевой. Именно потому, что напечатана рунами, в то время как в Виплане в ходу в основном западные буквы. Так почему мне было не купить и со скуки не читать после работы?

— Чтение после работы — не умно, — поучил ее Збрхл. — Ну, может, летом, когда дни длинные. Но уже с октября такое чтение вредит глазам, да и кошельку тоже, потому что приходится пользоваться искусственным освещением.

— Я в сентябре покупала, — буркнула Ленда.

— И читала после работы, — снова вступился за нее Дебрен.

— Так я ж и говорю: после работы вредно.

— Да, но в «Кролике» заканчивали… — Он прикусил язык.

Удивленный Збрхл переждал немного, но, не дождавшись объяснения, пожал плечами и успокоился.

— Одного я не понял, — обратился он к Петунке. — Что Гвадрик делал эти несколько клепсидр у моста? Метель его задержала? Или, может, он по лелонской методе свою победу обмывал?

— Я же говорила, — на губы хозяйки вернулась горькая улыбка человека, ухитряющегося смеяться над самим собой, — мы трое своим незнанием и глупостью свергли демократию в Морваке. Конкретно это заключалось в том, что я бельничанам в ноги бросилась, умоляя простить Цедриха.

— В чьи именно ноги? — тихо спросила Ленда.

— А кто его знает? Я ревела все время, сквозь слезы мало что видно. Сверху снег валил, а они в седлах… Знаю, что у самого главного были золотые шпоры. И дорогие латы. А голос староват. Так что, наверное, это был Гвадрик. Я выложила ему, что и как. Искренне, как на духу.

— Сказала, что хотели убить лично его? — болезненно поморщился Збрхл. — Ох, не знаю, умно ли это было.

— Наверное, глупо, — согласилась она. — Хоть я и не об убиении говорила, а о крови, пролитой из-под сердца.

— Из-под сердца? — Ленда перестала таращиться на основание ближайшего столба. — Ты ничего не говорила о…

— Прости. Я все еще не могу спокойно… А ведь это важно. Ворожейка толковала о княжеской крови, пролитой на мост из глубины внутренностей, из-под сердца. Это придало нам смелости, потому что могло быть и так, что Цедрих ранит Гвадрику всего лишь палец. А тут нет — предсказанная рана должна была быть если не смертельной, то уж наверняка тяжелой. Но когда я умоляла смилостивиться над братом, то старалась упирать именно на то, что не в сердце, а где-то рядом. То есть мы, дескать, покушались не на жизнь князя, а лишь на капельку крови. И не из ненависти, а только потому, что для снятия проклятия надо окропить мост кровью.

— Но Гвадрик не дал себя убедить, — проворчал Збрхл.

— Не дал. Я добилась только того, что он отнесся серьезно к предсказанию ворожейки. Испугался. Ворожейку и в Бельнице знали. Я, как говорится, вешаю на нее собак, но, если забыть о нашем деле, она пользовалась прекрасной репутацией. Поэтому князь приказал поставить палатку на северном берегу и собрал консилиум чародеев. Им предстояло решить, случится ли с Гвадриком что-нибудь плохое, если он на мост въедет. Консилиум перешел в военный совет, потому что кто-то высказался в том смысле, чтобы князь остался, а армия отправилась на Румперку без него, либо князю пойти с армией, но не через мост, а объездом… В конце концов досиделись до того, что наемники потребовали увеличить оплату, ссылаясь на неудачный прогноз. Так и совещались, ругались, а Гвадрик все яростнее из своей палатки покрикивал. Я подумала, что с Цедрихом дело скверно, и поставила все на одну карту.

— Надеюсь, ты не?.. — Ротмистр не осмелился продолжить, но именно поэтому все поняли.

Петунка одарила его жалостной улыбкой.

— Мне уже за тридцать перевалило. Я вся обсопливилась от рыданий, ползаю с красным носом, грязная, с детьми… Нет, мишка. Ты очень любезен, но я знаю себе цену. Я даже не подумала идти к князю с такой… взяткой… Он высмеял бы меня да еше и бросил бы кнехтам на потеху. Нет, я не предложила ему себя взамен за жизнь Цедриха. Я пообещала, что если он дарует брату жизнь, то и я жить буду.

— Э? Неужто… Пожалуй, я не понимаю, — признался он.

— Ох, это же так просто! Коли он уже знал о проклятии, то легко было объяснить, что без меня проклятие не удержится. Правда, мне пришлось немного приврать. Дескать, наследование идет только по женской линии. Вацлан бесплоден, а у Роволика наклонности мужеложские, и он от девок как от огня бегает. Йежина с матерью и мальчиками я в лес отправила, поэтому знала, что бельничане не смогут проверить, даже если найдут время и соответствующих специалистов.

— Ты пригрозила, что убьешь себя? — уточнил Дебрен.

— Пригрозила, что из-за этого проклятие полетит к чертовой матери, а в результате на Гвадрика и на потомков Претокара падет месть грифонов. К тому же откроется более дешевый тракт, вдоль которого обязательно возникнут форты, что никак не входит в стратегические интересы Бельницы. Правду говоря, я плела что на ум взбредет, но княжеские советники слегка перепугались и уговорили Гвадрика даровать Цедриху жизнь.