— Не шути так, — улыбнулась Серена.

Они стали рассказывать друг другу о новостях из жизни их общих знакомых.

Наконец Серена примирительно произнесла:

— Прости меня, Роман, я была ужасно глупой.

Он взял ее за руку и улыбнулся:

— Ты могла бы не говорить этого, я совсем не сержусь.

В бальном зале тихо играли джаз. Среди немногих танцующих была и Кейт Бэлкон в бледно-розовом платье с глубоким вырезом. Ее распущенные волосы волной падали на спину, а подкрашенные яркой помадой губы улыбались. Рядом с ней был Ник Дуглас, не отходивший от нее ни на шаг и ухаживавший за ней с трогательной преданностью.

Впервые в жизни Кейт пригласила в отцовский дом знакомого мужчину. Ожидая от отца жестоких насмешек, она никогда не решалась приводить своих поклонников на семейные обеды и ужины. Но теперь она стала знаменита, везде говорили о ее редакторской награде, и больше никто не мог бы назвать ее неудачницей.

Изменилось не только ее внешнее положение, изменилась и она сама. Она не ревновала Ника по пустякам, не беспокоилась о том, что он слишком привлекателен и общается с другими дамами (чего он, впрочем, сейчас не делал). Где-то в глубине души ее томило предчувствие необычайного события, которое непременно должно произойти в эту рождественскую ночь. Она хотела чуда, хотела, чтобы их дружеские отношения стали более серьезными. Они еще ни разу не целовались, не просыпались утром в одной постели, и ожидание этого пьянило ее сильнее шампанского и виски.

Она посмотрела на Ника, который держал ее за руку. Музыка смолкла. Да, он любил ее, иначе и не могло быть. Как только она раньше могла в этом сомневаться? Здесь, в танцевальном зале, вдали от работы и проблем они могли позволить себе расслабиться и не скрывать своих чувств. Взяв у официанта бокал шампанского, Ник подал его Кейт.

— Джек и Венис до сих пор не вернулись, — заметил он, оглядев зал.

В толпе гостей их не было.

— Может быть, они в другом зале, — обеспокоенно отозвалась Кейт.

— Ты настоящий Санта-Клаус, Кейт: всем сделала шикарные подарки — и Венис и Серене. — Ник намекал на ее приглашения. — Я считаю, что ты абсолютно правильно поступила. И почему ты так волновалась по поводу моего прихода сюда? По-моему, отличный вечер и ваш почтенный родитель явно не против всеобщего веселья.

— Надеюсь, — буркнула Кейт, подумав, что гостей собралось столько, что на появление Ника никто особо не отреагировал. — Скажи-ка, — добавила она, игриво прищурившись, — а что это ты так мало пьешь?

— Я за рулем, — ответил он, — ты забыла?

Кейт лукаво улыбнулась:

— Ну, это поправимо. Ты можешь остаться у нас ночевать. — У нее захватило дух от собственной смелости. — В Хантсфорде не принято воздерживаться от спиртного.

Ник с интересом посмотрел на гостей.

— И что же будут делать все эти люди? — спросил он. — Останутся здесь? Или все-таки вернутся в Лондон?

— Дорогой мой, — улыбнулась Кейт, — они же не сами сядут за руль, у них водители.

— Ах вот как!

— Не волнуйся, у нас места хватит! В доме семнадцать спален — уж какую-нибудь мы сможем занять. — Она вдруг осеклась.

Не слишком ли развязно она ведет себя? Она напрямую навязывается мужчине! Ей вдруг вспомнился Милан. Тогда она была так щепетильна и так неприступна.

— И ты не пожалеешь об этом? — спросил ее Ник.

Кейт вздохнула.

— Я имею в виду твоего отца. Он не будет рассержен, обнаружив меня утром в своем доме?

— Будет, — сурово добавила Кейт. — Ты разве не знаешь, он с большой турецкой саблей проверяет по утрам все комнаты и сразу рубит головы всем, кто ему попадется.

— А-а-а! — воскликнул Ник. — Ну тогда действительно стоит остаться.

Кейт готова была запрыгать от радости.

— Превосходно! Тогда возьми еще шампанского и начинай пить немедленно!

— У тебя мозги есть или нет? — брюзжал Освальд, тыча пальцем в голову официанту, трепетавшему от ужаса. — До десяти вообще не следовало выносить шампанское, оно у нас скоро кончится! Ты что, не видишь, что гости уже напились? Надо хоть немного головой думать!

Он посмотрел в угол кухни, где стояло еще несколько коробок.

— И уберите пустые бутылки, а то об них скоро спотыкаться будут. Ну что стоите, шевелитесь! — приказал он остальным слугам.

Все они немного приуныли, понимая, что за работу им могут теперь заплатить только половину обещанной суммы. Освальд гневно отвернулся. Вообще-то он был доволен размахом праздника. Гостей приехало много, среди них — двенадцать членов палаты лордов, видные английские и американские бизнесмены, знаменитости; вино лилось рекой, и он чувствовал себя хозяином жизни. Правда, приходилось все контролировать самому, никому нельзя было доверять, но это незначительные издержки на фоне его безусловного успеха.

Он вышел в коридор и неожиданно столкнулся с Венис. Дочь отшатнулась от него в панике. Она избегала встречи с ним в течение всего вечера и сейчас шла на кухню, чтобы узнать, там ли мистер и миссис Коллинз, которым она собиралась вручить подарки. Увидеть там отца она никак не ожидала.

— Хочешь помочь разносить угощение? — иронически спросил Освальд.

— Нет, — холодно ответила Венис, стараясь не приближаться к нему. Джека она оставила внизу с Кейт, Ником и Камиллой и хотела поскорее вернуться к ним, поскольку только с ними чувствовала себя спокойно и уверенно.

— А что это за дружок у тебя появился? — насмешливо продолжал Освальд. — Это временно или всерьез?

— В каком смысле «всерьез»?

— Ну, Джонатан еще не успел сгнить в могиле, — бесцеремонно продолжал Освальд, — а ты уже нашла ему замену. Кто он? Офицер? Официант? Клерк?

Венис вдруг преодолела свой страх и с вызовом ответила:

— Какая тебе разница? Или ты хочешь ему заплатить, чтобы он убрался?

Освальд помрачнел.

— Заплатить? Зачем это? Он что — из службы эскорта? Ты что-то сегодня не в себе.

— Я говорю о том, как ты поступил с Люком Бейнбриджем, — бросила Венис.

— О чем это ты? — подозрительно спросил Освальд.

— Ты знаешь о чем, — взорвалась Венис. — Я встретила Люка в Нью-Йорке, и он мне все рассказал.

Освальд не был готов к такому внезапному нападению и молчал.

— Я все знаю, папа! — воскликнула Венис. — Знаю, что ты ему заплатил, чтобы он больше не встречался со мной. Я знаю, что ты нанял кого-то, чтобы устроить погром в его квартире. И ты наврал ему, что я его не люблю и считаю, что он недостаточно хорош для меня.

Освальд бросился к ней и схватил за плечи, но вдруг отпустил и прижал руку к груди, словно почувствовал укол в сердце.