Положение СССР в мире было несравнимо более тяжелым, чем у Германии. Практически до начала 30-х годов Советский Союз находился в политической и экономической блокаде, а это фактор, который совершенно отсутствовал у Гитлера. Более того, Англия, Франция и США делали все, чтобы Гитлер, опираясь на помощь пограничных с СССР государств, напал на Советский Союз.

Лига Наций, предшественница нынешней ООН, в 1936 году без возражений позволила Гитлеру увеличить территорию за счет самовольного занятия Германией демилитаризованной Рейнской области, затем дала ему возможность присоединить к Германии суверенную Австрию и Чехословакию, очень мощное по тем временам государство в промышленном отношении. Только одни заводы «Шкода» поставляли немцам в ходе Второй мировой войны оружия столько, что это позволяло воевать 40 немецким дивизиям — количеству, с которым, например, англо-американцы до 1945 года никогда не встречались.

К началу Великой Отечественной войны если Сталин и уступал Гитлеру, как полководец, то его превосходство над Гитлером как главы страны уравняло военное преимущество Германии. Затем оказалось, что и как стратег Сталин не сильно уступал Гитлеру даже на 22 июня 1941 года. План «Барбаросса» — план нападения на СССР — с самого начала стал у Гитлера «не вытанцовываться» на флангах. Все же Сталин 20 лет назад, в гражданскую войну, участвовал в управлении фронтами. Опыт у него был. Поэтому, уже будучи с мая 1941 года и официальным главой СССР, он накануне войны провел частичную мобилизацию и расположил войска прикрытий границы на 400 км в глубину страны, что и не дало немцам окружить Красную Армию сразу и у границ.

Итак, Сталин вручил советским генералам армию, практически равную по численности немецкой, с превосходящим количеством артиллерии, танков и самолетов, обеспечил советских генералов противником всего на одном фронте, позаботился о потенциально мощных союзниках и отошел в сторону, ожидая, что теперь советские генералы и маршалы исполнят свой долг перед Советским Союзом. Но не тут-то было!

На второй день войны, 23 июня 1941 года, Советская власть — Верховный Совет учредил высший орган стратегического командования — Ставку Главного Командования. Первоначально в нее вошли маршалы Ворошилов и Буденный от наркомата обороны, генерал армии Жуков — от Генштаба, адмирал Кузнецов — от Военно-морского флота, Сталин и Молотов (нарком иностранных дел) — от Правительства СССР. Возглавил Ставку нарком обороны маршал Тимошенко. Он и был первым Главнокомандующим Красной Армии в Великой Отечественной войне, но был недолго. Не прошло и недели, как выяснилось, что наши маршалы и генералы не только неспособны командовать Красной Армией, но и не представляют, что происходит на фронтах.

29 июня 1941 года Советская власть вдруг узнала, что войска советского Западного фронта сдали немцам столицу Белоруссии город Минск. Узнала не от своего Верховного Главнокомандующего Тимошенко и не от начальника Генерального штаба Жукова, а из передач европейских радиостанций. А. И. Микоян вспоминал, что собравшиеся у Сталина — он, Молотов, Маленков и Берия, который и доложил, что Минск у немцев, — забеспокоились. Микоян далее пишет:

«Сталин позвонил в Наркомат обороны маршалу Тимошенко. Однако тот ничего конкретного о положении на западном направлении сказать не смог.

Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат и на месте разобраться с обстановкой. В кабинете наркома были Тимошенко, Жуков и Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование фронта, какая имеется с ним связь. Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не удалось».

Поясню, что в армии за связь отвечают начальники штабов, начальники войск связи подчинялись непосредственно им; за связь в Красной Армии отвечал начальник Генштаба Жуков, причем ответственность шла сверху вниз, т. е. вышестоящие штабы обязаны были удерживать связь с нижестоящими. Жуков с этой своей элементарной задачей справиться был неспособен даже через неделю после начала войны. Микоян продолжает:

«И все же около получаса поговорили довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: что за Генеральный штаб, что за начальник Генштаба, который так растерялся, что не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует. Раз нет связи, Генштаб бессилен руководить. Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал за состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. Этот мужественный человек не выдержал, разрыдался, как баба, и быстро вышел в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии».

Что делал тогдашний Верховный Главнокомандующий Тимошенко, Микоян не написал, но об этом можно догадаться по воспоминаниям управляющего делами Совнаркома Чадаева, который передает вот такой телефонный разговор Сталина с Тимошенко, правда, уже после того, как Тимошенко сняли с должности Верховного:

«— Я вижу, вы недовольны мной, — слышался густой бас Тимошенко.

— А я вижу, вы слишком раздражены и теряете власть над собой.

— Раз я плохой в ваших глазах, прошу отставку. — Сталин отставил от уха трубку и сказал про себя:

«Этот черт орет во всю грудь, и ему в голову не приходит, что он буквально оглушил меня».

— Что? Отставку просите? Имейте в виду, у нас отставок не просят, а мы их сами даём…

— Если вы находите, — дайте сами.

— Дадим, когда нужно, а сейчас советую не проявлять нервозности — это презренный вид малодушия».

Итак, до войны у нас каждый маршал и генерал мнил себя Суворовым и Наполеоном, но как только началась война, то оказалось, что наркому обороны срочно захотелось в отставку, а начальник Генштаба от вопроса о положении на фронтах впадал в истерику. Что оставалось делать Советской власти? Ждать, пока эти генералы армию и страну немцам сдадут, так и не поняв, что произошло?

В результате 10 июля Верховный Совет Ставку Главного Командования реорганизовал в Ставку Верховного Командования (чтобы Тимошенко было не так обидно) и председателем ее назначил Сталина. Но поскольку Ставка была коллегиальным органом, которому в полном составе почти никогда не приходилось собираться, то 8 августа 1941 года должность Сталина была изменена в названии, и он стал называться не Председателем Ставки, а Верховным Главнокомандующим.

Таким образом, не предполагая, не собираясь и не готовясь, Сталин неожиданно для себя вынужден был стать еще и военным вождем СССР. И, кстати, как после его смерти ни клеветали на Сталина, но никому и в голову не приходило, что в то время из всех имевшихся деятелей СССР кто-либо, кроме Сталина, смог бы занимать эту должность. (Хочется, глядя на судьбу Сталина, сказать: не надо искать в государстве должностей для себя, а надо служить Родине не жалея себя и работать не покладая рук, и тогда вы от этих должностей не будете успевать отказываться.)

Как я понимаю, около года Сталин все еще пытался опереться на «профессионализм» своих генералов и маршалов, а не на свое собственное понимание обстановки, и этот «профессионализм» стране «выходил боком».