Ламент внезапно повернулся, выбросил вверх руку и поймал что-то в воздухе. Крошечный пленник сердито жужжал внутри его огромного кулака, а затем святому пришлось разжать пальцы, так как Лунный Блик стремительно обрела человеческие размеры. Она сердито уставилась на Пешехода и энергично похлопала радужными крылышками, дабы убедиться, что они не помялись.

– Если честно, – заметила красавица, – некоторые мужчины только и знают, что руки распускать.

– Не выношу соглядатаев, – холодно отозвался Ламент.

– Тогда в политике ты далеко не уйдешь. В Лесном замке всегда кто-нибудь подслушивает, – разозлилась фея. – Тебе следовало бы понимать это. Откуда ты узнал, что я здесь?

– Бог все видит. А теперь уходи. Я не потерплю присутствия тебе подобных. У бессмертных ни души, ни совести. Феи никогда не были настоящими друзьями человека. Отправляйся назад к своему хозяину и вели ему подождать, пока я не приду за ним.

– Преподаватели с курсов обаяния просто взяли у тебя деньги и сбежали, правда? – осведомилась Лунный Блик и махнула Хоку и Фишер. – Увидимся, ребятки.

Она снова уменьшилась до размеров насекомого и выпорхнула, едва не задев голову ошеломленного Сенешаля, который обнаружился в зале. Тот поморгал, провел рукой по остаткам волос, дабы убедиться, что в них ничего не запуталось, вошел и прикрыл за собой дверь. Он кивнул Хоку и Фишер и взвесил на руке длинный полотняный сверток.

– Я решил пойти с вами. Это, несомненно, плохая идея, и она неизбежно закончится плачевно, но без проводника вы заблудитесь через десять шагов. Давайте сразу четко обозначим, что я нахожусь здесь только по причине эмоционального шантажа и что на сей раз я рассчитываю получить свою законную долю сокровищ. Когда я заново открывал южное крыло, подобные материи меня не волновали, но теперь я обязан содержать семью. Неплохо бы получить хорошую пенсию. Я уже интересовался этим вопросом, но мои предшественники, по-видимому, никогда не доживали до соответствующего возраста, а это о чем-то да говорит.

– Вы, должно быть, Сенешаль, – сухо констатировал Ламент. – Именно таким я вас и представлял. Я так понял, вас замучила подагра.

– Замучила, – согласился тот. – Но целитель наложил временное заклятие, так что я ее не чувствую. Нельзя рисковать и применять что-нибудь более сильное, не то магия помешает моим непосредственным талантам. – Он сердито зыркнул на Фишер. – Мне, несомненно, придется впоследствии заплатить за это нечеловеческими страданиями, каких вы себе и вообразить-то не способны, но я не могу отпустить вас в это ужасное место одних. Если только ваша миссия провалится, в опасности окажется весь замок. Поэтому я здесь. Готовый, по доброй воле и ничуть не обиженный. – Он посмотрел на Хока. – Я вам кое-что принес. Подумал – может пригодиться, если нарвемся на неприятности.

Он передал сверток принцу, и тот с секунду неуверенно его разглядывал. Сверток казался необычайно тяжелым, но вес был знакомый. Руперт принялся торопливо снимать ткань, и его сердце забилось быстрее при виде длинного меча в потертых ножнах.

– Радужный меч... – благоговейно произнес Хок.

– Я решил, что у кого-нибудь в этом отряде должен быть Радужный меч, – сказал Сенешаль. – Поскольку все только и твердят, что возвращается Синяя Луна. А капитан показался мне самой подходящей для этого кандидатурой.

– Конечно, – отрывая взгляд от меча, произнес Чанс. – Разумеется, это должны быть вы, капитан.

– Я представитель Бога, – подал голос Ламент. – Если кому и носить это меч...

– Я бы тебе его и в качестве анальной свечки не дал, – огрызнулся Сенешаль. – Ты не внушаешь мне доверия, Ламент. Я хочу, чтоб этот меч находился в руках того, на кого я могу положиться.

– Спасибо, сэр Сенешаль, – сказал Хок. – Надеюсь, он нам не понадобится, но с ним на поясе я чувствую себя гораздо лучше.

Он пристегнул клинок напротив топора. Тяжесть его мгновенно успокоила и породила ощущение правильности. Словно здесь всегда и было место Радужного меча. Затем Чанс достал Руку Славы, при помощи которой открыл Трещину из Хейвена, и Ламент подпрыгнул чуть не до потолка.

– Какого дьявола эта пакость здесь делает?!

– Некоторое время назад ее создал Магус, – сказал Чанс. – Я подумал, она пригодится Сенешалю, чтобы проложить путь в Опрокинутый Собор.

– Ценная мысль, квестор, – одобрил Сенешаль, беря мумифицированную Руку и пристально разглядывая ее. – Рад, что хоть кто-то здесь думает на несколько шагов вперед.

– Это злая вещь, – вскрикнул Ламент. – Продукт нечестивого колдовства и оскорбление Господу!

Чушь собачья, – отозвался Сенешаль. – Просто магический инструмент, ничем не отличающийся от любого другого. В производстве неприятный, согласен, но то же можно сказать и про заячье рагу.

– Он сделан из руки мертвого человека!

– Видели бы вы, что сделали с остальным телом. – Сенешаль на секунду задумался. – На самом деле – нет, не стоит. Это сорвало бы вас с катушек на всю оставшуюся жизнь. А теперь перестаньте спорить и давайте уже пойдем, черт подери. Можете возглавить отряд, сэр Ламент, раз уж вам так не терпится. – Он задумчиво посмотрел на Пешехода. – Как вы думаете, что мы найдем внутри Собора?

– Спуск по кругам обреченных, – ответил Ламент.

– Понял... больше я в вами не разговариваю.

– Я лучше пойду обратно в тронный зал, – тактично заметил Чанс. – Надеюсь, к этому моменту там уже оправились от небольшого выступления сэра Ламента. По последним данным, политиков до сих пор выуживают изо рва. Удачи вам всем.

Он улыбнулся и вышел. Все выжидательно уставились на Пешехода, который медленно покачал головой.

– Наверное, мне следует проделать это в одиночку.

– И не надейся, – сказал Хок.

– Не в моем замке, – добавил Сенешаль.

– Пойдемте, – заключила Фишер.

Они вышли из комнаты и двинулись по коридору. Принцесса оказалась рядом с Ламентом и попыталась завязать с ним светскую беседу.

– Я слыхала, нынче христианство в большом почете. Полагаю, Долгая ночь на многих нагнала страху.

– Дети преклоняют колени перед Иисусом, пока не узнают цену Его гвоздям, – ответил Ламент.

– Я с вами больше не разговариваю, – сказала Фишер.

* * *

По дальнему пустынному коридору Лунный Блик во весь дух неслась обратно к Магусу. Ему следовало знать о происходящем. Он не предвидел прибытия Пешехода. И того, что Джерико Ламент решит спуститься в Опрокинутый Собор. А это значит, что все тщательно выверенные планы Магуса могут пропасть втуне. Фея очень спешила, надеясь, что доберется до любимого вовремя.

Тяжкий гнет Опрокинутого Собора они ощутили задолго до того, как заметили первые признаки его присутствия. Медленно приближаться к охранному периметру было все равно что подходить к зубодеру с окровавленными руками или к хирургу, держащему в волосатых лапах пилу, облепленную засохшими мозгами. Острое ощущение тревоги и предчувствие неизбежной боли. Последние несколько коридоров были тихи и пустынны, только беспокойные тени толкались здесь по углам. Живые стражи отсутствовали. Ни один человек не мог долго выносить близость Опрокинутого Собора.