— А души усопших не преследовали вас?

— Нет. Но лес был просто омерзительным. Хейке пришлось петь колдовские заклинания, чтобы разрубить корни.

Никола тут же остановилась. Она побледнела, и в лунном свете, пробивающемся в окна галереи, ее лицо казалось совершенно белым.

— Колдовские заклинания? Не думаешь ли ты, что он колдун?

— В этом нет никакого сомнения.

Она пошла дальше.

— Да, внешне он похож на колдуна. Тогда хорошо, что ты запер его! С такими безбожниками мне не хочется иметь дело, они ведь приносят людям зло! А вот и твоя комната, здесь моя тетя до тебя не доберется. Ты не мог бы подождать здесь до моего прихода?

— Да, здесь просто чудесно, — кривя душой, произнес Петер, поскольку большой гобелен с изображением кровавых сцен охоты произвел на него удручающее впечатление, особенно в мерцающем свете свечей: эти изображения казались живыми.

Подойдя к постели, он коснулся рукой темных, резных столбов.

— Солидная кровать! — сказал он.

— Да, когда-то она предназначалась для первой брачной ночи, — равнодушно произнесла она, — но ее так и не пришлось использовать.

Свадебное ложе Ансиолы!

— Но не слишком ли рискованно ложиться в нее теперь? — неожиданно вырвалось у Петера. Она засмеялась.

— Рискованно? В каком смысле? Ты полагаешь, что это наведет нас с тобой на мысль о… Нет, в таком случае, ты неправильно понял меня! Лечь в постель с мужчиной — это для меня великое таинство.

— Нет, конечно, я не это имел в виду. Я сам не знаю, что я имел в виду…

Но на постель он смотрел неуверенно. Свадебное ложе княгини, которым она никогда не воспользовалась!

Он бы предпочел более приятное место для сна. Никола заметила его неуверенность.

— С тех самых пор здесь спали многие поколения мужчин! Подожди меня здесь, я обойду крепость. Я не успокоюсь, пока не узнаю, чем занята тетя Феодора.

Петер взял ее хорошенькое личико в свои ладони.

— Ты в самом деле беспокоишься за нее? — удивленно произнес он.

— Да. До этого она никогда так долго не отсутствовала. Я знаю, она задумала что-нибудь дьявольское! В таких случаях она имеет обыкновение запираться в своей потайной комнате — и ничего хорошего это не обещает!

В потайной комнате? Петер сразу подумал о комнате с резной дверью, куда не провели во время осмотра ни его, ни Хейке.

— Приходи поскорее, — сказал он, когда она направилась к выходу. И тут же он почувствовал себя крайне испуганным в этой красивой комнате.

Ему стало холодно и тоскливо. И, если слух его не обманывал, он слышал тот характерный звук, который он недавно слышал в другом месте. Таинственное шуршание, потрескивание, скрип.

Да, он вспомнил, где он слышал эти звуки, и рассмеялся. Это были шорохи корней на кладбище, извивающихся среди опавшей листвы, когда Хейке разрубал их. К крепости это не имело никакого отношения.

Он растерянно стоял посреди комнаты, толком не зная, чего от него ожидают. Лечь ли ему спать или бодрствовать? Он повернулся спиной к гобелену, эти картины казались ему слишком мрачными. Что за вкусы были в те времена у людей!

Но от этого ему лучше не стало. Петер любил животных и не хотел видеть их страдания. Он проклинал этот гобелен, так возмущавший его, когда он ожидал Николу, свою невесту…

Нет, в этой комнате была какая-то жуткая атмосфера! Но он так страстно желал ее, он готов был преодолеть любые трудности, лишь бы она решила провести с ним ночь. А она собиралась это сделать!

Он трепетал и дрожал при одной только мысли о ее приходе.

И вот она пришла.

Петер не мог оторвать глаз от чудесного виденья. Она была почти раздета — в ночной рубашке, настолько красивой, что у него слезы выступили на глазах. С глубоким вырезом, отделанным кружевами, из тончайшего шелка, обрисовывающего контуры ее тела.

«Моя невеста, — с восхищением думал он. — Моя собственная невеста! Мне нужна она и только она!»

Сначала он даже не узнал ее, потому что она распустила на затылке узел, так что ее черные, гладкие волосы падали волной на стройную спину. Она застенчиво улыбнулась ему, показав красивые, немного выдающиеся вперед зубы, от чего ее лицо приобретало пикантное, ребячливое выражение.

— Ты еще не спишь, — покраснев, сказала она, и он понял, что ее смущает его обыденная одежда. — Ночь длинна, мы не можем сидеть так на ночном холоде. Давай ляжем в постель, в этом нет ничего плохого, мой друг!

Она произнесла это шутливым тоном, словно ребенок, подражающий сомнительным поступкам взрослых, не догадываясь о последствиях своих действий.

— Кровать достаточно широка, — продолжала она, — каждый ляжет на своей половине. Я знаю, что ты настолько уважаешь меня, что не посмеешь ко мне прикоснуться.

— Конечно, нет! — растерянно пробормотал Петер, неловко снимая с себя одежду, поскольку никогда до этого не ложился в постель с девушкой. Другое дело, стог сена в летнюю ночь…

— Ты нашла свою тетю? — спросил он, торопливо ложась в холодную постель. Она уже лежала там, целомудренно отодвинувшись на свою половину.

— Нет, не нашла, и это беспокоит меня. Но не будем думать об этом! Ах, я возлагаю такие надежды на эту ночь! Надеюсь, что на этот раз все получится!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ах, мы уже говорили с тобой об этом. Мне никогда не удавалось убежать, всегда она преграждала мне путь своими отвратительными выдумками. Но на этот раз со мной ты !

Петеру стало не по себе. Если Феодора постоянно препятствовала бегству Николы… То и на этот раз она, возможно, тоже станет им поперек дороги? И он вряд ли сможет противопоставить что-либо действиям колдуньи.

Может быть, это удалось бы сделать Хейке?

Может быть…

Но Петер запер его!

Что он наделал!

Мысль его оборвалась. Теперь Хейке не мог быть с ним… когда рядом была Никола.

Значит, он все-таки поступил правильно.

Он горько усмехнулся. Чем мог быть ему полезен Хейке в этот миг счастья и любовных грез? Ему пришлось бы отправить его к княгине! Не слишком ли это несправедливо по отношению к другу, который желает тебе только добра?

— Дорогой, о чем ты думаешь? — проворковала Никола, в своей трогательной беззащитности напоминая раненую птицу. Она нежно провела рукой по его волосам — и он забыл о Хейке.

Опершись на локоть, он с нежностью смотрел на нее. Длинные волосы обрамляли темной волной ее прекрасное лицо.

Петер осторожно коснулся ее волос. Какими шелковистыми, какими глянцевито-черными были они в свете