документ и передала ему, стараясь сдержать гнев и рвущееся наружу счастье.

— Распишись здесь, — сказала я, указывая на низ страницы.

Вэнь Фу прочитал и перевел на меня взгляд, полный ненависти. Когда он расписывался, его перо чуть не порвало бумагу. Он сбросил все на пол, а я подняла драгоценный листок.

— Видишь? Все, ты теперь в разводе, — сказал Вэнь Фу странным голосом. — Теперь ты ломаной монеты не стоишь. У тебя нет мужа, нет дома и нет сына.

В ужасе я подняла на него глаза. Такое мне и в голову не приходило. Какая же я дура! Я считала, что мое тело принадлежит мне и что вправе им распоряжаться. Но не могла бросить Данру, поступить с ним так, как моя мать поступила со мной.

Он помахал пистолетом у меня перед лицом.

— А теперь умоляй меня не разводиться с тобой. Умоляй разорвать эту бумагу, которую ты держишь в руках. — Вэнь Фу придвинул пистолет еще ближе к моей голове. Его губы искривились в уродливом оскале, он был похож на сумасшедшего, но глаза смотрели ясно. — Ну! Давай! — рявкнул он. — На колени! Умоляй!

И тогда я поняла, что Вэнь Фу хочет видеть мои страдания. Он все время придумывал способы лишить меня сил и способности думать. И не унимался, пока не доказывал в сотый раз, что растоптал меня полностью.

Мысли мои спутались. Воли не осталось. Голос оказался способен лишь на слабый вскрик.

А потом я, упав лицом в пол, стала умолять Вэнь Фу.

— Громче! — потребовал он. — Скажи, как раскаиваешься в том, что ты никчемная шлюха!

Я повторила.

— Кланяйся и обещай быть послушной женой!

Я поклонилась и сделала, что он велел.

Он радостно засмеялся.

— Скажи, что жить без меня не можешь.

Я произнесла и эти ненавистные слова.

Вэнь Фу засмеялся еще громче:

— О. как мне это нравится! Очень нравится!

Вдруг он замолчал. Затем подошел ко мне и взял документ из моих рук. Я подумала, что на этом пытка закончилась. Вэнь Фу подождал, пока я не подниму на него взгляд. Он выглядел грустным и, покачивая головой, смотрел то на бумагу, то на меня.

— Слишком поздно. Я не пойду на попятную. Ты по-прежнему в разводе. — И он бросил бумагу мне на голову. — А ну вставай! И иди в постель.

— Лучше убей! — взмолилась я.

— Конечно, убью, — сказал он. — Тебя и всех остальных в этом доме, если ты не подчинишься. Марш в кровать!

Той ночью, приставив пистолет к моей голове, он насиловал меня, приговаривая, что я утратила все привилегии жены, но не обязанности шлюхи. Он заставлял меня делать одну отвратительную вещь за другой. Он заставил меня благодарить его и молить о продолжении наказания. Я выполняла все его требования, пока не впала в бесчувствие, смеясь, плача, не чувствуя тела.

На следующее утро, когда Вэнь Фу ушел на работу, я подобрала подписанный документ с пола, нашла чемодан и торопливо побросала в него какие-то вещи. Я забрала деньги, которые сумела найти, — двести китайских долларов, — и пошла за Данру. Хулань и тетушка Ду встретили нас внизу. По их лицам я поняла, что они слышали звуки, доносившиеся вечером из моей спальни.

— У всех мужей иногда портится характер, — попыталась урезонить меня Хулань. — И у вас дела ничуть не хуже, чем у других.

Я показала ей бумагу о разводе.

— Что это? — спросила она.

— Мой развод. Прошлой ночью мой муж со мной развелся. Так что, как видите, теперь я должна уйти.

— Ай! — воскликнула тетушка Ду. — Беда! Беда!

— Кто был твоими свидетелями? — спросила Хулань, глядя на бумагу и поправляя очки. — Я не вижу именных печатей.

— Обошлось без свидетелей, — ответила я. — Нам было не до них.

Хулань радостно захлопала в ладоши:

— Тогда ты не разведена! Он не может тебя прогнать. Так что сядь и позавтракай. Не о чем переживать, вы просто не поняли друг друга. Сегодня Вэнь Фу со слезами попросит прощения, вот увидишь.

— Ты ничего не понимаешь! — закричала я. — Это я хочу развода. Зачем мне этот брак? — Меня затрясло. — Дело не в характере Вэнь Фу. Он — настоящее чудовище. Он намного страшнее, чем вы в силах себе представить.

И тут меня осенило.

— Будьте моими свидетелями! — выпалила я. — Где ваши именные печати? Если вы это сделаете, я навеки ваша должница!

— Ну как я на такое пойду?! — воскликнула Хулань, отстраняясь.

— Она права, сяо нин, — сказала тетушка Ду. — Не проси подругу стать свидетелем своей трагедии! Одумайся! Вспомни о сыне.

— Конечно, я помню о сыне. Именно поэтому и ухожу. Признают развод действительным или нет, я уйду.

— Ай-ай-ай! Куда же ты пойдешь? Где будешь жить? Подумай же, сяо нин, подумай головой. И Бирманская дорога, и железная снова перекрыты. На каждом углу поджидает опасность, одна хуже другой: бандиты, комары, японцы!

— Лучше столкнуться с этими опасностями, чем еще раз с моим мужем!

— Бесполезно! — всплеснула руками тетушка Ду. — Нам ее не убедить. В ее голове гуляет злой ветер, и она никого не слышит. Она хочет уйти, несмотря ни на что.

И в этот момент Хулань тихо сказала:

— Тогда мы должны ей помочь. Ничего другого нам не остается.

Она повернулась ко мне:

— Я не буду свидетелем твоего развода, Цзяго это не понравится. Но я помогу тебе бежать, и мы обе сохраним твой секрет.

Я обняла Хулань, как дитя обнимает мать, и заплакала от благодарности, чем очень ее смутила.

— На нежности нет времени, — сказала она. — Надо подумать, что ты будешь делать и куда поедешь.

Пошарив в своей корзинке для рукоделия, Хулань вытащила немного денег и положила их мне в сумку. Тетушка Ду вздохнула, пошла на кухню и стала заворачивать в чистую бумагу вяленую рыбу, грибы, лапшу и чай.

Тем утром они помогли мне найти прибежище на другой стороне озера, близко к рынку. Я еще никогда не видела жилья хуже этой убогой каморки в хижине из соломы. Но я не жаловалась, ни единым словом, вот как счастлива я была там оказаться.

Хулань сказала, что теперь я и мой сын в безопасности, и пообещала вернуться за нами, когда найдет место в грузовике.

После полудня мы играли на полу. С помощью палочек для еды я собрала с матраса насекомых, а Данру гонялся за ними и давил дном миски. Мы занимались этим до тех пор, пока насекомых не осталось и наш мир не очистился. И когда мы закончили, я поздравила сына с победой. Мы немного поели и