президента Франции генерала де Голля и имел на него влияние. Кроме проверенных агентов Кончаловской и Сергея Михалкова в вербовочной разработке Дежана участвовала еще один агент — актриса Лариса Кронберг-Соболевская.

Мужем дочери Натальи Кончаловской (падчерицы Сергея Михалкова) Екатерины был писатель Юлиан Семенов (Ляндрес, 1931–1991). Его отец, Семен Александрович Ляндрес (1907–1968) с 1930 года работал в ВСНХ и Наркомате тяжелой промышленности; одно время был помощником наркома тяжелой промышленности Орджоникидзе. В середине 1930-х Бухарин пригласил на должность своего заместителя в «Известиях» Ляндреса. В 1942 году Семен Ляндрес был на несколько месяцев арестован. В 1952 году его вновь арестовали и осудили на 8 лет лишения свободы в ИТЛ. Его сын Юлиан бесстрашно добивался освобождения отца. Но Семена Ляндреса освободили только после смерти Сталина в 1954 году, и из лагеря он вернулся инвалидом. В конце 1950-х Ляндрес работал заместителем директора Гослитиздата; в 1960-е годы — заместителем главного редактора журнала «Вопросы литературы».

Юлиан Ляндрес в 1948 году поступил в Московский институт востоковедения. За активную защиту отца его исключили из комсомола и отчислили с 5-го курса института. Завершить образование он смог только после смерти Сталина: преподавал в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова (МГУ) язык пушту и одновременно учился на историческом факультете.

Начиная с 1955 года в различных центральных изданиях стали появляться произведения неизвестного ранее автора Юлиана Семенова. Это был псевдоним, выбранный Юлианом Ляндресом в честь своего горячо любимого отца. Публикации Юлиана Семенова увидели свет в авторитетных советских печатных органах: «Огоньке», «Правде», «Комсомольской правде», «Литературной газете» и «Смене».

В МГУ, где преподавал Юлиан Семенов, обучались студенты разных стран. За ними, как и за профессорско-преподавательским составом и советскими студентами, бдительно присматривали чекисты. Молодой, энергичный и эрудированный, к тому же чрезвычайно контактный преподаватель редкого языка пушту, с репрессированным отцом, вполне обоснованно заинтересовал госбезопасность. Человек авантюрный, жаждущий многое увидеть и познать, Юлиан Семенов не отверг предложение стать агентом и отправиться в Афганистан. В 1959 году он ступил на афганскую землю.

Где только не побывал Юлиан Семенов, выполняя сложнейшие задания советской разведки. Кроме Афганистана, он работал в Испании во времена правления генерала Франко; в Чили, когда у власти был социалист Альенде; в Парагвае, когда там правил диктатор генерал Стресснер; во Вьетнаме и Лаосе, где был свидетелем партизанской войны. Обо всем, чему он стал свидетелем, он увлекательно писал, но лишь незначительная часть написанного увидела свет. Остальное оседало в архивах советских спецслужб.

Однако Юлиан Семенов трудился не только во благо советской разведки. Прежде всего, он представлял интересы группы Питовранова — Бобкова. Еврей по национальности, с репрессированным отцом, но при этом знающий языки — лучшего агента для проникновения в «сионистские центры» трудно было придумать. Генералы госбезопасности всерьез верили в существование международного еврейского заговора и, как могли, вели с этим призраком войну.

Юлиана Семенова любил и читал Андропов. Эта связка завербованных писателей-агентов и чекистов в мутные советские времена использовалась и теми, и другими к максимальной взаимной выгоде. Завербованный 5-м Управлением журналист и редактор Виталий Сырокомский, прошедший большую жизненную школу в партийных органах и советской журналистике, тянувший много лет на себе лямку фактического главного редактора «Литературной газеты» (вместо формального главного редактора члена ЦК КПСС Александра Чаковского, вечно писавшего свою «Блокаду»), рассказывал, например, как писатели-агенты помогали КГБ решить проблему создания зарубежных корреспондентских пунктов, где под прикрытием журналистов должны были работать советские разведчики. Писатели были заинтересованы в корреспондентских пунктах, так как это открывало возможности для заграничных командировок. Чекисты — по той же причине.

Если верить Сырокомскому, идея создания корпунктов принадлежала именно ему. Однако не исключено, что Сырокомский здесь неоткровенен, и идея, конечно же, исходила из КГБ. Сырокомский пишет:

У «ЛГ» не было своих зарубежных собкоров […] Я предложил создать совместно с КГБ корпункты в США, Англии, ФРГ и Франции. КГБ, благодаря этому, получит еще «четыре крыши», а мы станем получать оперативные материалы из четырех ведущих стран Запада. Потребовал, чтобы «Чак» [Чаковский] позвонил Андропову. Ю[рий] В[ладимирович] сразу оценил ситуацию.

— Не вешайте трубку, Александр Борисович.

И мы услышали (мембрана правительственного телефона хорошо резонирует), как Андропов сказал кому-то по другому телефону:

— Андрей! Вот тут Чаковский вносит интересное, на мой взгляд, предложение.

И разъяснил Андрею Громыко суть вопроса. Министр иностранных дел тут же согласился с позицией товарища по партии. Так что все было решено за 10 минут[264].

В редакции «ЛГ» главного редактора Чаковского называли «Чак», а его первого заместителя Сырокомского — «Сыр».

За 10 минут Андропов не смог бы вникнуть в суть серьезного бюрократического вопроса, да еще и сообразить «выбить» деньги на проект из бюджета министерства иностранных дел (только для этого он и звонил Громыко). Телефонный звонок Чаковского Андропову был частью заранее согласованного спектакля.

Сырокомский находился в постоянном контакте с руководителями 5-го Управления генералами Бобковым и его заместителем Иваном Павловичем Абрамовым. С последним у Сырокомского был оперативный контакт. Абрамов предварительно согласовал проект по корпунктам с редакцией, затем дал указание начальнику 1-го отдела полковнику Пассу Прокопьевичу Смолину проработать этот вопрос; Смолин переадресовал указание начальнику 2-го отделения 1-го отдела подполковнику Владимиру Сергеевичу Струнину, подчиненные которого подготовили «записку в Комитет» (так назывались записки руководству КГБ) о создании за границей корпунктов «Литературной газеты». Затем эта документация была согласована руководством 5-го Управления с ПГУ, после чего легла на стол к Андропову.

Андропов был «за», но не хотел выступать первым с данной инициативой, поскольку требовались немалые средства в иностранной валюте для оплаты содержания корпунктов, труда корреспондентов и расходов на пребывание их семей. Поэтому Абрамов предложил Сырокомскому «проявить инициативу» и организовать звонок Чаковского Андропову. Зная о том, что вопрос уже согласован, отважный зам «потребовал», чтобы его начальник, главный редактор «Литературной газеты», набрал телефонный номер председателя КГБ. Послушаем рассказ Сырокомского:

На другой день на конспиративной квартире КГБ в центре столицы состоялась «встреча в верхах». Начальник 1-го Главного управления КГБ […] Крючков, его первый заместитель [Е. Ф.] Иванов, Чаковский и я. В принципе все обговорили, товарищи из внешней разведки согласились с моей постановкой вопроса: для «ЛГ» нужны особые материалы, писательского уровня, иначе чекисты [засевшие в корпунктах под видом журналистов] сразу засветятся.

Поэтому начали подбирать «своих» корреспондентов. Не удивительно, что в их числе оказался Юлиан Семенов. Сырокомский вспоминает:

Помню, как «пробил» себя в собкоры известный писатель и мой давний друг Юлиан Семенов, любимчик Андропова. Пришел ко мне в редакцию и заявил, что хочет два-три года поработать в Центральной Европе,