«Уходи как мужчина» показывает, что подлинный интерес «Клана Сопрано» — не гангстеризм, а психотерапия и психологическая направленность на анализ, определение и устранение причин несчастья людей, несмотря на явную невозможность сделать это: люди — слишком сложные существа, а методы психотерапии слишком прямолинейны. В этой серии есть по меньшей мере пять моментов, показывающих психотерапию или нечто подобное. И ни один из них не приносит облегчения. Это признание Кристофера на групповой терапии; вслед за этим закодированный разговор один на один на лестничной площадке, где он объясняет убийство невесты тем, что девушка переспала с его работодателем; и потом уже последний визит к Джей Ти. Сюда же относятся и сцена Тони с Мелфи, и интерлюдия Эй Джи с его психотерапевтом; обе оказываются сейчас в равной степени бесполезными, но, может быть, в конечном итоге привели бы к чему-либо, если бы доктора и пациенты захотели копнуть глубже.

Столь же интригующим является исследование Уинтером деструктивного воздействия культуры мачизма, которая пронизывает все поколения (посмотрите на двух Джейсонов): это комбинация природы и воспитания. В последнем эпизоде потрясающе использована тема фильма «Охотник на оленей» (Deer Hunter): опираясь на нее, Уинтер высмеивает культ мачо не только через бесчисленные моменты насилия и сексуальных побед, но и через кажущиеся случайными сцены, имеющие метафорический смысл. Старые кодексы, изложенные в «Погоне», когда названые отцы Тони и Фил ругают Вито Младшего, очень напоминают дедовщину. Джейсоны, мучащие своего клиента в лесу, проводят нечто вроде обряда посвящения (для Эй Джея). Сам Тони, оправдываясь, что отправил Эй Джея на вечеринку, где он сможет оторваться с другими бездельниками, говорит Кармеле о необходимости причастности к братству. Нижний уровень дедовщины представлен в сценах вечеринки с Джейсонами: все атрибуты самцов и обезьяньи манеры. А вот в предыдущих эпизодах показаны дьявольские глубины дедовщины: Тони, которого втянули в мир мафиози с помощью первого убийства, наказывает Бобби, заставляя того тоже совершить его первое убийство.

В этой серии затрагивается и тема отцов и детей. Тони боится, что склонность к криминалу и депрессии являются генетическими, хотя в разговоре с Кристофером он же отрицает, что алкоголизм — это наследственное заболевание, как болезнь Альцгеймера. (Если отец Криса и герой Тони, Дик Мотисанти, был просто наркоманом — как Крис сказал на барбекю, — то что может ожидать от него Тони? Ничего, кроме переедания, запойного пьянства, употребления кокаина и измен со стриптизершами?) Пытаясь спасти своего собственного сына и опасаясь, что парень пойдет по его стопам, он в приказном порядке отправляет его на вечеринку в «Бинг» — в самое сердце мафиозного мира, где, по словам Кристофера, повсюду алкоголь и секс, а половина стриптизерш сидит на кокаине. Тони поступает так же и по отношению к Кристоферу. Как замечает Крис, Тони из тех людей, кто нальет тебе и предложит выпить, а затем осудит тебя за то, что согласился.

Это кодекс мачо-самца. Даже те мужчины, которые и на тысячу миль не приближались к дракам или публичным домам, склонны поддаваться тем же побуждениям, что мафиози из «Клана Сопрано». Однако эти импульсы (и сферы, призванные удовлетворять их) сосуществуют с обычным распорядком домашней жизни, наемного труда и рефлекса потребления. В предпоследней сцене эпизода мы видим, как Тони и Эй Джей (оба с похмелья и пытающиеся не вести себя слишком виновато) присоединяются к женщинам — Кармеле и Медоу, чтобы вместе поужинать за круглым кухонным столом.

В этом мире уходить как мужчина — значит сгорать, но так медленно, что и не заметишь, когда твоя душа обуглится.

Сценаристы: Мэтью Вайнер и Дэвид Чейз

Режиссер: Алан Тейлор

Удобный конец

«Я не могу этого никому сказать, но я испытал облегчение». — Тони

Самая значимая сцена всего «Клана Сопрано» случается в «Кеннеди и Хайди». И это не кровавая автомобильная авария или ее ужасные последствия. И это не путешествие Тони в Лас-Вегас (в любом значении слова «путешествие»). И это не две сцены психотерапии Тони, и ни одна из сцен оплакивания (или не оплакивания). И это даже не сцена. Это пятисекундная вставка, связанная с двумя персонажами, давшими название эпизоду — двумя девчонками-тинэйджерами, столкновения с машиной которых пытался избежать Кристофер.

— Может, вернемся назад, Хайди! — говорит Кеннеди.

Хайди отвечает:

— Кеннеди, у меня права стажера, мне ночью ездить нельзя!

Нам всем известен мрачный взгляд Дэвида Чейза на человеческую природу. Действие «Клана Сопрано» разворачивается во вселенной, где добро и зло переименовали себя в принцип и инстинкт. Животные в своих поступках не руководствуются принципом. Почти все значимые сцены показывают одну и ту же основную борьбу, противопоставляющую инстинкт самосохранения влиянию того, что Авраам Линкольн называл «лучшими ангелами нашей натуры». Но у ангелов слабые челюсти.

Вставка с девушками в машине выявляет посыл Чейза ярче, чем все избиения, удушения и стрельба в семи сезонах, потому что девчонки кажутся такими «обычными» — просто две студентки, едущие по шоссе поздно ночью, может быть, думая о том, что, вернувшись домой, они выпьют пару бокалов вина и посмотрят телевизор. Хайли и Кеннеди ничем не отличаются от Тони и Кристофера, разве что образованием. Девушки имеют шанс поступить правильно, но они этого не делают. В конечном итоге не важна конкретная причина, почему они решили не помогать, то есть не возвращаться к месту аварии или не вызывать полицию. Чейзу важно, что они, сдавая моральный экзамен, не только завалили его, но (что еще страшнее) даже не понимают, что это был экзамен. Тони Сопрано и Кристофер Молтисанти провалили столько моральных экзаменов, что и не сосчитать.

Кроме зеркальности по отношению к Тони и Крису на различных стадиях их жизни, Кеннеди и Хайди также представляют собой две личности внутри очень многих героев «Клана Сопрано», особенно Тони, чье глубоко спрятанное хорошее «я» (парня, который любит своих детей, добродушно подтрунивает над женой, идеализирует молодых матерей и невинных животных) редко всплывает на поверхность ядовитой выгребной ямы его личности. Всегда было два Тони. Кеннеди — это голос в голове Тони, который говорит: «Поступай правильно». А голос Хайди отвечает ему: «Да пошло оно все на…»

Сцена, где Тони убивает Кристофера, вовсе не об убийстве. Она о холодном и эгоистичном импульсе человека защитить себя, проиллюстрированном порочностью в стиле «Макбет» как во врезке, где Хайди отказывается повернуть назад, так и в кадре, где Тони заставляет замолчать скомпрометированного наркомана — своего крестника. (Тони начинает набирать 911, но останавливается и звонит лишь тогда, когда Крис точно мертв.) Для него сейчас все представляют угрозу: нужно что-то решать с мусором, таким, как асбест, который большую часть серии пытается выгрузить из машины один из парней Тони. Асбест, конечно, трудно полностью уничтожить, и Тони, кажется, тоже обречен на присутствие Криса в своей жизни, хотя бы в качестве напоминания о том, как мало человеческого осталось в Тони.