самых мучительных во всем музыковедении, и ответственность за нее несет сам Брукнер. Обладай он обычной уверенностью в себе, свойственной великим композиторам, он бы создал, подобно Бетховену или Дворжаку, единую авторскую партитуру каждой из своих девяти симфоний… Но этого не случилось[839].

С момента премьеры его Второй симфонии в 1873 году друзья стали давать ему советы о том, как улучшить его музыку; смиренный Брукнер все их принимал; «и началось это плачевное мероприятие по пересмотру композитором своих симфоний под влиянием желавших ему добра коллег, которые хотели сделать их более доступными для публики». Некоторые даже сами вносили правки, «после чего у Брукнера развилось маниакальное стремление пересматривать их», хотя он и «молчаливо протестовал» против того, чтобы самые немыслимые изменения попадали в печать, и тщательно сохранял свои рукописи «на будущее». Кук подводит итог: «в 1903 году [через семь лет после смерти Брукнера] существовало не менее 25 разных партитур девяти симфоний; более того, опубликованные версии совершенно не соответствуют замыслу Брукнера»[840]. Эссе Кука называется «Проблема Брукнера в упрощенном виде». Увы, результат этого более всего далек от простоты.

Издатели и дирижеры с самого начала были вынуждены принимать решения о том, какая из версий более всего отражает первые или лучшие замыслы Брукнера, какая из ревизий удачнее, какая аутентичнее и когда. Как правило, на эти вопросы нет одного убедительного ответа.

Тем не менее после всех принятых решений мы имеем дело с совершенно уникальным симфоническим голосом. Седьмая и Восьмая симфонии начинаются экспрессивными хроматическими мелодиями в сопровождении тихо трепещущих струнных, сменяясь затем похожими на песенные темами с вагнерианскими гармониями; в третьей теме присутствуют любимые Брукнером октавные удвоения. В обоих сочинениях мелодии предстают в обращении и в разного рода контрапунктических сочетаниях – результат его долгой работы органистом и хорошего знания музыки Баха. Медленные части насыщенны и выразительны: вторая часть Седьмой была написана под впечатлением от новости о смерти Рихарда Вагнера в феврале 1883 года, и здесь впервые в симфонии звучат вагнеровские тубы. Очертания этой темы появляются во второй теме второй части Восьмой симфонии 1887 года, в третьей части которой встречаются характерно брукнеровские смены двудольных и триольных ритмических групп, производящие странный неуютный эффект. Финалы суммируют темы и настроение симфоний в величественном резюме. Тень Бетховена, в особенности его бессмертной Девятой, различима в тремолирующих вступлениях и мускулистых октавных темах. Это продолжительные опусы: более короткие средние части открывают двери в чудесный мир звуков Брукнера и демонстрируют его уникальную способность выжимать из материала выразительные мелодии и размашистую ритмическую мощь.

Говорят, что Рихтер не стал тратить талер, данный ему Брукнером, на пиво, а носил его на цепочке для часов как талисман.

Симфония, национализм и народная песня: Дворжак

К тому времени, когда Антонин Дворжак вернулся в Европу из Америки в 1895 году, он был настолько знаменит, что ему не было нужды сообщать о своем прибытии.

Чешский регион Богемии, где он родился в 1841 году, в то время находился под властью Австрийской империи. Дворжак любил свою родину и обладал глубокими религиозными убеждениями, чему способствовала также его работа церковным органистом; поддержку ему оказывал его старший соотечественник, Бедржих Сметана. Почти нищий молодой человек, желавший стать композитором, он зарабатывал на жизнь, обучая игре на альте и играя на нем, однажды даже под руководством Рихарда Вагнера. Как и Моцарт, он влюбился в певицу, которая его отвергла, и женился на ее сестре.

На третьем десятке лет он обрел успех и посетил, помимо прочего, Англию и Россию. Брамс и критик Эдуард Ганслик оказывали ему поддержку. Однако самое важное приглашение он получил в 1992 году. Жаннетта Тербер была богатым американским филантропом. Ее новая Национальная консерватория музыки в Нью-Йорке принимала не только белых, но и черных студентов, а также женщин. В 1892 году Дворжак стал ее директором с впечатляющей зарплатой в 15 000 долларов в год. Его обязанности были весьма необременительными, а потому он начал изучать и открывать для себя американскую музыку так же, как он когда-то открыл для себя музыку родной Чехии. В этом ему помогал друг, знаменитый баритон Гарри Берли, потомок рабов и известный исполнитель афроамериканских спиричуэлов; также он посещал чешские общины Среднего Запада.

Когда в 1895 году он вернулся домой, ему устроили публичные почести. В 1897 году он был на похоронах всегда поддерживавшего его Брамса. В том же году его дочь Отилия вышла замуж за композитора и скрипача Йозефа Сука, который наследовал ему в деле пропаганды чешской музыки.

Дворжак умер в 1904 году. Статуи его установлены в Нью-Йорке и Праге – подобающая почесть единственному, быть может, композитору, который создал не одну, а две национальные музыкальные школы.

В своей симфонической музыке Дворжак соединил влияние своего друга Брамса с народными песнями, часто размывая границы между подлинными народными мелодиями, собранными и записанными им в лесах и на полях, и оригинальным материалом, обладающим их характером.

В Шестой симфонии Дворжака 1880 года эти две составляющее его творчества хорошо заметны: в первой части слышны отголоски Второй симфонии Брамса – как в тональном плане, так и в очертаниях мелодий и в настроении; однако третья часть – крайне эксцентричный фуриант, чешский танец.

Во множестве его сочинений нашла отражение верность музыкальному наследию его родины. В некоторых народный элемент хорошо заметен, либо в мелодии, как в «Славянских танцах» 1878 и 1886 годов, или же в силу адаптации народных баллад в повествовательные музыкальные формы, как в случае его симфонических поэм и нескольких опер. Чаще оно скрыто – в подражаниях народному стилю, таких как его Юморески 1884 года и «Песни, которым научила меня мать» 1880 года, или в таких сочинениях, как мастерский Американский струнный квартет № 12 фа мажор, написанный в 1893 году в чешской общине в Спилвилле, Айова, в котором слышно пение американских птиц и обладающие народным характером мелодии.

Как и в случае обожаемого им Шуберта, лучшие и наиболее известные симфонии Дворжака – Восьмая и Девятая. Восьмая, написанная в 1889 году, – солнечное и несложное сочинение, музыка которого движется от соль минора к мажору при посредстве чрезвычайно лирических мелодий: циклические и мотивные элементы используются здесь прямолинейно и просто; третья ее часть – обладающее народным характером трио в соль мажоре в вальсоподобной третьей части в соль миноре, в котором встречается характерное для него использование аккорда субмедианты, а также пыхтящие фигуры струнного аккомпанемента, которые моментально указывают на его музыкальный почерк (финал Американского квартета также содержит их).