– Мне кажется, – рассуждал Чимароза, – этот курносый властелин Севера способен на любые повороты в политике своего кабинета. Он больше других монархов хлопочет о мире для России, но дела сейчас таковы, что Россия вряд ли останется последней скрипкой в этом громыхающем европейском концерте.

– Россия от нас очень далека, – ответил старый Караччиоли, – а эскадра адмирала Нельсона болтается возле Мальты…

Но через Дарданеллы в Средиземное море уже входила черноморская эскадра под флагом адмирала Ушакова; говорили, что Суворов двинет войска в Северную Италию… Был конец сентября, когда в бухту Неаполя втащили на веслах флагманский корабль Горацио Нельсона, сильно потрепанный, с переломанными мачтами. Королевская чета устроила ему триумфальную встречу, а Эмма Гамильтон, не стыдясь мужа, с громким плачем упала в объятия одноглазого и однорукого адмирала. Корабельные оркестры не переставая наигрывали мелодию “Правь, Британия, морями!”.

– Что может быть слаще этих минут? – говорил Нельсон.

В роскошном палаццо Сесса его чествовали праздничным обедом, а Эмма отпаивала тщедушного победителя жирным ослиным молоком. Скоро составилось поэтическое трио: Каролина, Нельсон и леди Гамильтон, на совести которых лежала трагиче­ская судьба Неаполя… Леопольд II прислал на помощь сестре генерала Макка, Фердинанд устроил парад своих голодранцев, и Нельсон парад принял.

– По-моему, – заявил он, – это лучшая армия мира.

Макк был солидарен с мнением адмирала:

– Не стоит и ждать, пока французы расшевелятся. Мы сами пойдем на Рим, где и всыпем этим поганым республиканцам…

Английские историки цитируют слова Нельсона, обращенные к королю Фердинанду: “Вам остается либо идти вперед, доверившись Божьему благословению правого дела, либо быть вышвырнутым из своих владений”. Подле адмирала, произносящего эти слова, могучая Эмма Гамильтон казалась богатырем… Фердинанд заплакал:

– Вы не знаете моих неаполитанцев. Все они – первейшие в мире трусы, а я средь них – главный и коронованный трус!

Оркестры заиграли, и “лучшая армия мира” пошла отвоевывать Рим у французов. Сэр Уильям сказал, что скоро они увидят короля в авангарде дезертиров; дальновидный политик, он сразу просил у Нельсона корабль, дабы заранее погрузить на него свои антики – для отправки их в Англию.

– Поход на Рим кончится революцией в Неаполе… Эти босяки не станут воевать ради предначертаний нашего Питта!

В декабре Неаполь увидел своего короля.

– Мои вояки разбежались кто куда… Французы скоро будут в Неаполе! Спасите нас, – умолял он Нельсона.

Королевские сокровища спешно погрузили на корабли британской эскадры.

Фердинанд умолил адмирала Караччиоли следовать в конвое эскадры. Была страшная буря. Флагманский корабль Нельсона чуть не погиб. Зато неаполитанские корабли легко преодолевали волну, у Них не было ни аварий, ни поломок рангоута. Фердинанд, страдая, сделал Нельсону выговор:

– Мой адмирал лучше вас, англичан, знает свое дело… Мне бы следовало плыть не с вами, а с Караччиоли. Вы показали себя мастером сражений на море, но перед стихией вы жалкий ученик…

Нельсон это запомнил! Эскадра наконец достигла Палермо; придворные сразу раскинули карточные столы, началась игра, Эмма и Нельсон швыряли золото горстями. Капитан Трубридж, флаг-офицер Нельсона, заметил своему адмиралу:

– Милорд, неужели вы испытываете удовольствие от азарта в этом гнезде королевского позора? Англия, знайте это, уже извещена, когда и с кем вы проводите время.

– Трубридж, еще одно слово, и вас ждет отставка…

К удивлению всех; Караччиоли покидал Палермо – он пожелал вернуться в Неаполь. Нельсон осудил его за это:

– Король считает вас своим другом, а вы бросаете его величество ради неаполитанских голодранцев. Мне не стоит труда доломать и дожечь остатки вашего полудохлого флота.

– Прощайте! – отвечал Караччиоли. – Мой неаполитанский патриотизм дороже любой королевской благосклонности…

Неаполь он застал встревоженным, все ждали прихода французов, а Чимароза ожидал их даже с нетерпением:

– Я родился в грязном подвале прачечной, где стирала моя мать. Моим отцом был каменщик, упавший с высоты храма на мостовую… Мне ли, сыну прачки и каменщика, отворачиваться от идей свободы, равенства и братства!

– Браво, маэстро, браво! – отвечал князь Караччиоли. – После бегства Бурбонов в Палермо я, как и вы, уже не считаю себя связанным с ними былою присягой…

Театр “Сан-Карло”, поражавший помпезным великолепием, уже огласился революционным гимном Доменико Чимарозы:

Народ, не знай порабощенья,

Освобождайся от цепей,

В огонь бросай изображенья

Тиранов гнусных – королей…

Перед дворцом в пламени костров корчились королевские портреты, сгорали их знамена, здесь Чимароза встретил Паизиелло:

– Как я рад, что ты остался с нами, Джованни!

– С вами? Я остался со своей музыкой и своей женой…

В январе 1799 года на обломках Королевства обеих Сицилий французы образовали Партенопейскую республику. Народ ожидал райской жизни, но получил от пришельцев грабежи, мародерство, насилие… Даже нищие лаццарони были растеряны:

– Французы посадили “деревья свободы”, но деревья не успели прижиться к земле, как у нас отняли даже остатки свободы…

Чимароза не терял веры в торжество новых идеалов:

– Эскадра адмирала Ушакова образумит этих грубых невеж, русские люди всегда справедливы.

Караччиоли сомневался в помощи русских:

– Ушаков сражается на Корфу, а Нельсон торчит в Палермо, и он всегда может вернуться в Неаполь раньше Ушакова. Вы забываете, маэстро, что эскадра Нельсона сейчас союзна эскадре Ушакова, они обязаны действовать заодно – против н а с!

– Но что меж ними общего? – не уступал Чимароза. – Нельсон из Палермо угрожает Неаполю, поддерживая королей, а Ушаков создает для греков демократическую республику…

Весною в Неаполь ворвались банды кардинала Руффо – личная гвардия Каролины, набранная из подонков и религиозных фанатиков. С моря их прикрывали английские корабли под флагом капитана Фута… Началась страшная резня! Французский гарнизон затворился в крепости. Неаполитанский флот, неся штандарт князя Караччиоли, помогал осажденным корабельными пушками. В эти дни были умерщвлены лучшие люди Италии – поэты и врачи, мыслители и художники. Бандиты ворвались и в дом Доменико Чимарозы, который в ужасе закрыл глаза, чтобы не видеть, как его волшебные клавичембало вылетали, из окон на мостовую. Ему было сказано:

– Теперь запоешь другие гимны… Пошли, пес!

Адмирал Ушаков высадил близ Неаполя матросский десант во главе с капитан-лейтенантом Г. Г. Белли: этот десант на юге страны смыкался с войсками Суворова в Италии Северной. С боями двигаясь от Портичи, Белли вступил в Неаполь – уже растерзанный, полумертвый. Павел I извещал Суворова: “Сделанное Белли в Италии доказывает, что русские люди на войне всех прочих бить будут…” Но кого бить тут?