К доказательствам старшего господина Делила приобщают они еще путешественное описание Иоанна де Фука, о котором уже упомянуто выше, что оно недостоверное. А когда господин Буаше старается к тому прибавить еще новые свидетельства бывших в той части света в нынешнем веке путешественников, то всякий усмотреть может, что оные сие мнение больше опровергают, нежели подтверждают.

К сему следует и то, что американцы Западное море называют неизвестным, то есть таким, которого пределов не знают. Ежели бы то было озеро или морской залив, со всех сторон землями окруженный, то как бы народы, около него живущие, не могли о нем проведать?

Для сих причин мню я, что частореченная Западная река должна впадать в океан, и то либо против Камчатки, либо против Чукотский земли, так что сим подтверждается известие, через чукчей полученное, коим и можно довольствоваться, доколе тамошние страны обстоятельнее не будут проведаны.

Предложим теперь об островах, от Камчатки к полудню лежащих, и рассмотрим, каким образом учинились они помалу известны. Земля Камчатка уже известна была в Якутске с 1690 года только по единому слуху, и потому Избрант Идес мог о ней упомянуть в описании путешествия своего в Китай[65] в главе 20 и на принадлежащей к сему описанию ландкарте.

В 1696 году учинено было на Камчатку первое отправление — в 16 человеках якутских казаков под командою Луки Семенова сына Морозко. Но он не доходил до реки Камчатки, а взял только с одного Камчадальского острога ясак и с тем возвратился назад в Анадырский острог, откуда был отправлен.

Пятидесятник Владимир Атласов, которому приписывается обыкновенно изобретение земли Камчатки, будучи в то время в Анадырском остроге приказчиком, послал упомянутого Морозко на реку Опуку, чтоб тамошних коряков привести в ясачный платеж.

Прочие предприятия в пути учинены Морозко самим собой. Атласов писал тогда в Якутск, что Морозко не дошел за 4 дня езды до реки Камчатки, с чем согласуется и словесное объявление, по которому Морозко не следовал далее в том пути, как только до реки Тигила. Напротив того, Морозко сам представил, что он не доходил до реки Камчатки за один день. В Камчадальском остроге нашел он, между прочим, неизвестные письма, которые и привез с собой.

Мы тотчас увидим, что они были японские. Ибо после Морозко на другой год отправившись Атласов с большим числом служивых людей на Камчатку и поставив на том месте, где в последующее время построен Верхний Камчатский острог, ясачное зимовье, нашел при реке Иче одного японца, которого за два года пред тем принесло погодою к камчатскому берегу и выбросило с судном при устье реки Опалы, которая впала в Пенжинское море от Большой реки под полдень.

Известие об Атласовом пути на Камчатку, кое сообщил господин фон Страленберг при конце своего описания, произошло, как кажется, от самого Атласова. Оное должно почитать ответом на некоторые ему предложенные вопросы, и по всему виду написано оно в Москве неким партикулярным человеком.

Приказным допросом назвать оного нельзя, для того что не сходствует ни с тем, что показано Атласовым по возвращении своем в Якутск в его челобитной, ниже с взятою с него в Москве в Сибирском приказе 1701 года сказкой, которые обе гораздо не столь обстоятельны, как сие, при Страленберговой книге находящееся, описание. Может быть, требовали от него изъяснения о таких обстоятельствах, кои ему самому не были довольно известны, а он не хотел отказаться от того неведением.

По сей причине кажется, что вошли в оное описание некоторые неисправности, а другие, без сомнения, произошли от неразумения писателя или, может быть, и переводчиков. Страленберг того японца, который найден Атласовым на Камчатке, назвал индейцем, а в примечании объявляется, что он был японец, и будто после того, в бытность шведских пленников в Сибири, привезен в Москву.

Но в том есть ошибка. Атласов сам оного чужестранца назвал в своей челобитной полоняником Узакинского государства. По сему надлежит разуметь, что он был житель большого купеческого города Озакки в Японии. Атласов взял было его с собой в Якутск, только не удалось его туда довести. В Страленберговом известии упоминается, что он остался за болезнью в Анадырском остроге.

В сем же известии объявляется нечто и об островах, лежащих от земли Камчатки под полдень, которые называются нами Курильскими, потому что на некоторых из них обитает народ курильский. Камчатские жители сказывали Атласову, что на оных островах находятся каменные города, а какие там люди живут, того-де им не известно. При сем господин фон Страленберг примечает, что тут должно разуметь Японские острова северные, да и подлинно так.

На островах, близ Камчатки лежащих, таких городов нет. Кажется, что сие известие произошло от самого вышеупоминаемого японца. Что объявляется в оном описании о происходящих всегда между Японскими островами и Камчаткою торгах, оное усмотрено в последующие времена за неосновательное.

Вся японская коммерция простирается в северную сторону до малого числа соседних островов, или до земли, называемой Езо. Конечно, о сих островах говорил японец на Камчатке. Все прочие острова и самая земля Камчатка неведомы были японцам прежде их разбития у берегов камчатских. Их занесло туда погодою поневоле, о чем довольно известно, потому что в последующие времена больше случалось таких примеров, что японские суда к тамошним берегам приносило.

Два обстоятельства, которые учинились известны через первого японца, достойны примечания: 1) что государство, Атласовым названное Узакинским, или Япония, находится не в весьма дальнем расстоянии от Камчатки к полудню; 2) что между Камчаткою и Япониею на море есть множество островов больших и малых, которых жители, на Камчатке курилами называемые, от японцев называются «езо», или «эзо», что в Европе принято за имя некоторой земли, а по неосновательному Страленбергову мнению, самую будто Камчатку под оным разуметь должно.

В 1702 году надлежало было Атласову по пожаловании его за службу в казачьи головы отправиться во второй путь на Камчатку, но он, возвращаясь из Москвы в Якутск, оказанными на дороге непорядочными поступками привел на себя следствие, за коим нельзя было ему скорее вступить в тот путь, как в 1706 году.

Между тем в 1701, 1702 и 1703 годах посланными из Якутска на Камчатку другими командами построены три острога: Верхний, Нижний и Большерецкий. А в 1706 году начали уже приводить в подданство и южную часть Камчатки, причем российские служивые люди, дойдя до Камчатского южного Носа, или до так называемой Лопатки, присмотрели сами вдали ближние острова Курильские.