— С какой стати? В чем каяться? С чего вы взяли, что блудный сын каялся? К вашему сведению, Уолтер, отец встретил его с радостью, велел заколоть теленка или овцу, не помню уж, во всяком случае пир устроил – а вы мне что устраиваете? Америка не следует библейской притче.

Уолтер рассмеялся. Можно считать, что они договорились. А через два дня группа сенаторов, двадцать девять человек, выступила с заявлением, требуя лишить Джо Берта американского гражданства. Джо позвонил Уолтеру. Тот считал, что сенаторы подбавили интереса к следующей передаче, для лишения гражданства законных оснований нет, все будет о’кэй.

— Вы столько лет были Иосифом Борисовичем Бруком, вам заменили биографию, ваши жена и сын не знали, кто вы на самом деле. Кем же вы сейчас себя ощущаете?

— Пожалуй, я больше Брук, Иосиф Брук.

— Из Иоганнесбурга, а не из Нью-Йорка?

— Это была вынужденная мера, меня хотели обезопасить.

— Вас не расспрашивали ваши сотрудники, не пытались уличить?

— В закрытом учреждении не принято расспрашивать.

— Ужасная система. У вас есть родные в Штатах?

— Два брата и сестра.

— И племянники. Что же, вы ни разу не дали им знать о себе?

— Не полагалось. Да и им это могло причинить неприятности.

— Вы ни разу не ездили за границу?

— Конечно нет.

— Не встречались с американцами?

— Ни с какими иностранцами.

— А когда в Москве проходил международный симпозиум по микроэлектронике?

— Мы не могли принять в нем участие.

— Ради чего вы обрекли себя на такую уродливую жизнь? Ведь вы же не были шпионом или резидентом…

— Таковы правила секретности. Конечно, она нам мешала. Но, к вашему сведению, в шестидесятые годы мы захватили лидерство. Мы обогнали американские фирмы. Наша машина имела лучшие показатели в мире.

— Какую должность вы занимали?

— Главный инженер лаборатории. Потом главный инженер центра микроэлектроники.

— Это высокая должность?

— В нашей лаборатории работало около двух тысяч человек.

— Ого!

— А в центре – больше десяти тысяч. Он определял развитие ЭВМ в стране.

— Вы еврей?

— Да.

— Почему вас назначили на такую должность?

— Меня рекомендовал Костас. А его сделали руководителем потому, что он был гениальный инженер.

— Вы сталкивались с антисемитизмом?

— Нет.

— Нигде?

На экране высветились быстрые страдальческие морщинки у Джо на лбу, они набежали и исчезли.

— Нигде.

— Правда ли, что вам покровительствовал Хрущев?

— В какой-то мере да.

— Может, потому вас не трогали?

— Я думаю, что нас защищали наши результаты.

— Благодаря двум американцам была создана советская кибернетика. Правильно я говорю?

Было видно, как Джо покраснел.

— Чушь! Знаете что, Уолтер, то же самое можно сказать и об американцах.

— Не понимаю.

— А то, что американское атомное и ядерное оружие было создано венграми, немцами, англичанами и прочими эмигрантами из Европы.

— Вы защищаете русских, но уклонились от ответа. Итак, вы достигли высокого положения в России, вошли в элиту военно-промышленного комплекса. Зачем вы приехали в Штаты?

— Это моя родина. Меня здесь несправедливо обвинили в шпионаже, меня хотели уничтожить, я хочу восстановить справедливость. Здесь мои друзья, мои родные.

— Как они вас встретили?

— По-разному.

— Вы, наверное, ожидали другой встречи, более сердечной?

Джо как-то неуверенно соглашается.

— Я их ни в чем не виню, — поспешно предупреждает он.

— Позвольте показать интервью с вашим старшим братом.

Мистер Берт-старший появляется на экране в пышном обрамлении седых волос, седой бороды, уверенный в себе, благополучный, примиренный со всей этой суетной жизнью.

— Я никогда не разделял взглядов Джо, думаю, что, если б не казнь Розенбергов, он бы вернулся домой, завел свое дело, у него хорошая голова, которой не повредило образование. Жаль, что с ним приключилась такая беда. Но я не судья своему брату. Я давно уже не знаю, кто прав в этом мире. Мое дело только сочувствовать тем, кто в беде.

Следом на экране появляется младший брат, похожий на Джо, — такое же узкое лицо, залысина, он кажется старше обоих братьев, у него глубокие морщины, угрюмый вид неудачника.

— Когда Джо позвонил мне, я не поверил своим ушам, я подумал, что он звонит с того света. Я спросил его, где он мне выбил зуб. Он долго вспоминал, но вспомнил. Тогда я его признал и сказал: убирайся, знать тебя не хочу.

— За что же вы его так?

— После того как он сбежал, к нам повадились агенты ФБР. Допытывались, нет ли от него вестей, куда он мог скрыться. Несколько лет не давали покоя. Как вы думаете, это приятно? Перед соседями? Я уверен, что моя торговля пострадала из-за этого. Со мною боялись иметь дело.

— Но никаких обвинений вам не предъявляли.

— Что с того? А репутация? Я выглядел ненадежным партнером, которого могут арестовать. Мы переехали в другой район. Покойная жена молила Бога, чтобы скорее прибрал этого лабуха. Он помешал мне большего достичь, я детям не мог помочь вовремя, они мне этого не простили. Теперь Джо появился со своими братскими чувствами. Вспомнил. Да провались он. Пусть его спросят на Страшном cуде: где твой младший брат, что ты с ним сделал? Я бы хотел, чтоб его Бог наказал.

Экран гаснет.

— Вините в этом ФБР, при чем тут я! — выкрикивает Джо.

— Хотите еще? Ваших внучатых племянников.

— И что они?

— Они смеются над вами.

— Они бы не смеялись, если б я приехал с несколькими миллионами.

Кажется, Джо обиделся всерьез и не мог этого скрыть.

— Сколько у вас в банке? Примерно.

— Мы не думали о деньгах.

— Вы опять употребляете множественное число. Кстати говоря, вы, лично вы потребовали большой гонорар за эту передачу.

— Еще бы, вы мне приготовили столько неприятностей. В России относятся к деньгам иначе, чем здесь. Мы там куда свободнее. Здесь только и разговору что про деньги.

— Я думаю, к вашей сестре это не относится. Давайте послушаем ее.

— Стоит ли? Будет то же самое.

— Не совсем.