Барабанщик на эстраде сказал:

— А сейчас к нашим общим поздравлениям агенту КГБ по случаю очередной победы над русской мафией присоединяется несравненная Маша Звездная. Песня «Тайный агент моей души»!

Оркестр заиграл вступление. Федя повернулся к эстраде.

И мы увидели, что кто-то неизвестный ловит его лицо в оптический прицел.

Маша-Мэри явилась и запела — как всегда прекрасно.

Дядя Миша отчаянно боролся вилкой с ускользающим по тарелке соленым грибком. Борьба шла не в пользу дяди Миши.

Федя не отрывал глаз от Мэри…

А его лицо вновь возникло в перекрестье неизвестного оптического прицела.

Дядя Миша настиг грибок вилкой, но от нажима грибок взлетел и упорхнул в декольте солидной дамы за соседним столиком. Дама взвизгнула, дядя Миша встал и упорно устремился вилкой в направлении дамской груди, но Федя, ухватив дядю Мишу за пиджак, усадил его обратно.

Дама, стараясь незаметно достать грибок, пошарила в своем декольте и вытащила оттуда… котлету по-киевски с бумажной розочкой на косточке.

А Мэри продолжала очаровывать зал своей песней.

Дядя Миша игриво ткнул Федю в бок.

— Какая женщина! Я вижу, вы нашли свою любовь!

— У разведчика не может быть любви, — сурово сообщил Федя.

— Ай, любовь — не любовь, лишь бы жена хорошая!

— У разведчика не может быть жены.

— Кто вам сказал этих глупостей?

— Полковник Петренко. Он никогда не женился. Сколько об этом ни просили его дети!

Прицел неизвестного стрелка подобрался к центру лба Феди. Но тут, желая опровергнуть полковника Петренко, дядя Миша возбужденно вскочил и перекрыл Федю собой. Раздался еле слышный за музыкой и песней Мэри легкий хлопок — и дядя Миша рухнул.

Федя, выхватив пистолет, тоже сноровисто упал для безопасности под стол, быстро огляделся, подполз к трупу дяди Миши, перевернул его — во лбу трупа торчала короткая стрела на резиновой присоске.

Федя оторвал стрелу. Дядя Миша открыл глаза и простонал:

— Ай, таки сегодня они не разбавили водку… Мне так ударило в голову!

Федя снял оперение стрелы. На бумажке была надпись: «АГЕНТУ КГБ ЛИЧНО».

Светило солнце, весело бежала горная дорога под колесами открытого автомобиля, из приемника которого лилась все та же ресторанная песня Мэри, а за рулем сидел Федя — в отличном настроении, вертя одной рукой баранку, а другой отправляя в рот спелые вишни из пакета на сиденье.

Несколько поворотов — и на обочине возникла длинноногая девица в коротеньких шортах с рюкзачком за спиной и поднятым пальцем руки. Феде она явно приглянулась, он начал сбавлять ход машины… но песня Мэри в приемнике оборвалась, и прозвучал ее голос:

— Ваша остановка на сотой миле!

Федя вздохнул, снова дал газ и развел руками, проносясь мимо девицы. В приемнике вновь зазвучала песня Мэри.

А на передней панели машины знакомой резиновой присоской была прижата записка: «АРТИСТ СОГЛАСЕН НА ВСТРЕЧУ ЗАВТРА В ШЕСТЬ ВЕЧЕРА НА ПИРСЕ У СОТОЙ МИЛИ ДОРОГИ А-7».

Федя глянул вперед — приближался указатель с цифрой «50». Федя стрельнул в него косточкой из вишни, попал точно в центр нуля и довольно улыбнулся.

В этот момент его машина появилась в окулярах бинокля Шкафа. Он стоял на вершине нависшей над дорогой скалы. Рядом со Шкафом стояли у огромного камня Кац и Кодряну.

— Ну, хлопцы! — скомандовал Шкаф.

И все трое налегли плечами на камень.

А Федя, ни о чем не подозревая, приближался к месту своей гибели. На обочине торчал рекламный щит «Мальборо» — ковбой с сигаретой. Федя и в него пульнул вишневой косточкой, прицельно сбив пепел с сигареты.

Шкаф, Кац и Кодряну, пыхтя, закатывали камень на гребень скалы.

Машина Феди была уже в нескольких десятках метров.

Камень смертельно колебался на самом гребне.

Федя взял очередную вишню и стрельнул косточкой в белый свет, как в копеечку.

Косточка взлетела вверх, звонко тюкнула в колеблющийся на гребне камень, и этой капли оказалось достаточно, чтобы решить смертельное колебание в пользу Феди: камень покатился назад.

Шкаф, Кац и Кодряну бросились наутек. Камень следовал за ними. Они неслись, как ополоумевшие зайцы. Камень их настигал.

Шкаф спрятался за могучий дуб. А Кац и Кодряну сообразили — бросились от дуба в разные стороны. Но и камень оказался не дурак, налетев на дуб, он раскололся на две меньшие, но все равно внушительные глыбы, одна настигла Кодряну, другая Каца… и обе понеслись дальше, оставив на земле два плоских силуэта бывших мафиози.

При виде этой ужасной картины Шкаф взвыл и сокрушенно треснулся головой о дуб. На дубе вскочила шишка.

А Федя беспечно катил по дороге дальше, уплетая остатки вишен.

На скале возле Шкафа приземлился вертолет. Шкаф залез в кабину, схватил радиотелефон:

— Артист! Я извиняюсь, но первый вариант лопнул! Есть жертвы — Кодряну, Кац…

— К черту Каца! — рявкнул голос в телефоне. — Переходи ко второму варианту!

Шкаф кивнул пилоту, и вертолет взмыл вверх.

Внизу по дороге весело бежала машина Феди.

— Ну, Иванов, — сказал Шкаф в радиотелефон, — действуй!

Его команду принял Иванов в кабине огромного рефрижератора, стоявшего на обочине. Когда появилась Федина машина, Иванов пропустил ее, затем пристроился в хвост Феде.

Шкаф из вертолета сверху вел наблюдение.

Впереди показался горный тоннель.

Иванов погудел клаксоном. Федя увидел в зеркальце наседавший сзади рефрижератор и прибавил скорость.

А Шкаф из вертолета командовал по телефону:

— Хабибулин, давай!

Хабибулин сидел в трейлере по другую сторону тоннеля. Он включил мотор и тронул свою махину.

С другой стороны к тоннелю неслись машины Феди и Иванова.

Шкаф заорал в радиотелефон:

— Ну, хлопцы, в лепешку его, у смятку!

Тоннель приближался. Федя уже видел его проем в скале, ограждающие знаки слева от него и легкое строение придорожного туалета — справа.

Хабибулин с противоположной стороны газанул по тоннелю.

Темный провал в скале стремительно надвинулся. Раздался жуткий грохот. Из тоннеля повалил дым.

Потом все стихло. Из туалета справа от тоннеля спокойно вышел Федя, оправляя одежду. Он пошел к своей машине на обочине… и увидел, как из тоннеля одиноко выкатилось большое колесо, потом звонко проскакал металлический обод, а затем выехал Хабибулин. Он сидел в кресле, пристегнутый ремнем, в руках у него была баранка, которую он безумно крутил, а в зубах — моторчик стеклоочистителя, и работающие от него «дворники» начищали чумазую морду Хабибулина.

Шкаф с высоты увидел эту картину и в ярости так топнул ногой, что проломил пол, и нога его торчала из летящего вертолета.

В радиотелефоне раздался нетерпеливый голос Артиста:

— Ну что, сработали?

— Не-е! — простонал Шкаф. — Сорвалось! Знову есть жертвы…

— Следующей