Пауза затянулась, и Хиршбург почувствовал себя на сеансе у психоаналитика. Нет, он ни разу не обращался за помощью к этим ассенизаторам подсознания. Лишь видел, как это происходит в кино. И долго плевался. По версии голливудских ашкенази, сеанс психоанализа заключается в совращении врача озабоченной клиенткой. Полный катарсис на докторской кушетке завершается полетом из окна двадцатого этажа.

На экране монитора замерла картинка с видом комнаты с камином. В центре кадра стоял Максимов и протирал ружье, исподлобья глядя на сидевшую в кресле Мисти. Запись пришла от Блюма два дня назад, Хиршбург успел просмотреть ее не один раз, знал весь сюжет наизусть, по каждому эпизоду эксперты подготовили заключение.

— А Мангуст играет в открытую, вам не кажется? — раздался голос Винера.

— Да, несомненные признаки спецподготовки. И он даже не счел нужным их скрывать. В принципе, это разумно. Он не стал легендироваться под кабинетного ученого, зная, что первая же проверка установит его военное прошлое. Что же касается его реакции на опасность, то он вел себя органично и естественно, как зверь, защищающий себя и свою самку Что полностью соответствует психологическому портрету…

— И вы туда же! Эксперты завалили меня бумагами со всякой психологической заумью. Еще раз убедился, что объем отчета обратно пропорционален пониманию. Нарисовали мне портрет какого-то монстра, а он нормальный мужик. Ну что, скажите мне, может быть более естественным, как не готовность убить, чтоб не быть убитым?! Кстати, вы знаете, как оценили они вероятность того, что Мангуст выйдет из игры? Как семьдесят к тридцати! — сам ответил Винер. — А вы?

Хиршбург ожидал, что Винер развернет кресло, вопрос требовал взгляда в глаза, но Винер продолжил изучать вид за окном.

— Пятьдесят на пятьдесят, — после паузы ответил Хиршбург.

— И ты, Брут! — в голосе Винера сквозила едкая ирония. — Иными словами, вы не уверены, что завтра утром он встретит Леона и Эрику в аэропорту?

— На его месте я не стал бы этого делать. Извините, не так выразился, — спохватился Хиршбург. — Скажем так, идеальный вариант сорвать операцию — не встретить наших людей.

— И тем не менее он будет завтра в Шереметьеве. В этом я уверен на сто процентов.

Хиршбург пожал плечами, пользуясь тем, что Винер его не видит.

«К чему спорить. Осталось десять часов, и все станет ясно без гаданий».

Винер развернулся к столу.

— Не желаете спорить, не надо. Попробуем подойти к проблеме с другой стороны. Представьте, что я поручил вам создать мощную, хорошо законспирированную организацию, которую невозможно было бы вычислить обычными контрразведывательными способами…

Последние сутки «личный штаб» работал в авральном режиме. По обрывкам разговоров Хиршбург знал, что Винера посетила какая-то идея, на обработку которой он бросил все силы корпорации «Магнус». К вечеру эксперты, аналитики и связисты свалились с ног, но выдали нужный результат. Винер после ужина заперся в кабинете, проведя два часа в одиночестве, затем вызвал к себе Хиршбурга.

— …Я не могу конкурировать с компьютерами, Клаус. Мозг поизносился, так быстро, как они, думать не умею. — Хиршбург позволил себе намекнуть, что его к «мозговому штурму» не привлекли. — Но я бы отказался. Задача не имеет решения. Любую структуру, пусть трижды законспирированную, можно вычислить.

— Именно! — Винер хлопнул ладонью по столу. — Вы даже не представляете, насколько близки к истине. Контрразведка — это структура, иерархическая бюрократическая организация. И противодействовать она может лишь себе подобной структуре. Подобное притягивает к себе подобное — это аксиома. Но в сеть можно поймать рыбу, но нельзя — воду Вы уловили мысль? Аморфная, лишенная жесткой структуры сила непобедима. Ни одна армия мира не в силах противостоять партизанскому движению.

— Если не считать тактики «выжженной земли», — заметил Хиршбург.

— Это не тактика, а жест отчаяния. Безумное буйство медведя, заеденного комарами. Чем дольше длится оккупация, тем больше аборигенов выбирают для себя войну, как единственно возможный способ существования, не унижающий их чувство собственного достоинства. А встав на тропу войны, человек полностью перерождается. Партизан — это образ жизни, мировоззрение и кодекс чести. Они могут собираться в отряды, но по сути своей всегда останутся одиночками. Поэтому, разгромив базы и перерубив пути снабжения, вы никогда не уничтожите партизана как такового. Он не солдат, на которого работают штабы и службы тыла. Он сам по себе — армия. — Винер указал на экран монитора, — Перед вами прекрасный образчик партизана. Полностью подготовленного к войне в условиях современной цивилизации.

Хиршбург невольно бросил взгляд на монитор. Поежился, вспомнив, что жизнь уже сводила его с этим человеком. Тогда пронесло. Вопрос — повезет ли в следующий раз.

— Когда я сказал, что он не таится, я имел в виду не специальные навыки, — продолжил Винер. — Мангуст целеустремлен, бесстрашен, хладнокровен, разумен и энергичен. Он действует, согласуясь с собственной духовной целью, и это ставит его выше обстоятельств. Он не скрывает качеств, которые приходят с Посвящением, вот что я имел в виду, Хиршбург. Не нравится слово «партизан», назовите его «карлом».[54]Это будет точнее, коль скоро его Орден, как я установил, базируется на индоевропейской Традиции. Или уж совсем прозрачная аналогия — странствующий рыцарь Короля Артура.

— Но рыцарский орден — это структура, — возразил Хиршбург.

— Конечно. Что и погубило тамплиеров, мальтийцев и тевтонов. И губит их последователей и подражателей. Любая иерархическая организация рано или поздно разрушается, изъеденная изнутри склоками, интригами и борьбой за власть. Собравшись вместе ради самых благих целей, ее члены вскоре начинают вести себя, как пауки в банке. Как этого избежать? — Винер вопросительно посмотрел на Хиршбурга. И сам ответил. — Не создавать никакой структуры! Парадоксально просто, как все гениальное.

Винера явно позабавило недоумение Хиршбурга. Он не стал прятать улыбку.

— Вальтер, не обижайтесь. У меня самого было точно такое лицо, когда до меня дошло. В простое, как оказалось, сложнее поверить. Орден Хранителей существует, но в то же время — его нет. Точнее, он существует в ином измерении, в духовном плане. Именно поэтому мы лишь интуитивно ощущаем его присутствие. Мне пришел на ум образ «черной дыры», невидимой, но гравитационному полю которой не в силах противостоять даже гигантские массы звезд. Мы лишь время от времени сталкиваемся с его противодействием в реальном мире. Жестким, сокрушающим и неумолимым. Одного Хранителя, — Винер резко выбросил руку, указав на монитор, — одного, Вальтер, оказалось достаточно, чтобы «Черное солнце» потерпело поражение! И какое! Он вырвал Грааль из наших рук, чего вы, надеюсь, еще не успели забыть.