По крайней мере, так я понял его слова. Ритмичное щелканье заполнило всю комнату. Казалось, даже воздух начал вибрировать. Этот гигантский электромагнит был похож на огромный прибор для магниторезонансного исследования. У меня заболело сердце. Я посмотрел на магнит, на здоровенные болты, которыми были стянуты пластины сердечника. Скоро эти болты превратятся в снаряды.

— Мы не разыгрываем тебя, Джек, — продолжал Рики. — Нам будет очень жаль тебя потерять. Осталось двадцать секунд.

Время загрузки — это время, за которое заряжаются конденсаторы электромагнита, чтобы потом накопленная энергия могла высвободиться за одну миллисекунду, вся сразу. Я не знал, сколько времени после загрузки уйдет на то, чтобы непрерывные импульсы разорвали магнит на части. Наверное, несколько секунд. Вряд ли больше. Значит, мое время было на исходе. Я не знал, что делать. Все пошло наперекосяк. И хуже всего то, что я утратил единственное преимущество, которое у меня было, потому что они теперь знают о том, насколько важен вирус. Раньше они не воспринимали фаги как реальную угрозу. Но теперь они все поняли и требуют, чтобы я отдал им бутыль. Потом они уничтожат весь зараженный вирусом чан. Я не сомневался, что они постараются уничтожить вирус.

И я ничего не мог с этим поделать. По крайней мере — сейчас.

Я подумал о том, как там Мае — не повредили ли они ей? Может быть, ее уже нет в живых. Мне вдруг все стало безразлично, как будто это происходило не со мной, а с кем-то другим. Я сидел внутри огромного аппарата для магниторезонансного исследования, вот и все. Этот ужасный громкий звук… Наверное, Аманде было очень страшно, когда она лежала внутри аппарата МРИ… Мои мысли поплыли куда-то, не знаю куда.

— Десять секунд, — сказал Рики. — Давай, Джек. Не строй из себя героя. Это совсем на тебя не похоже. Скажи нам, где вирус. Шесть секунд. Пять. Джек, давай уже, рассказывай…

Быстрые щелчки прекратились, и раздалось громкое «бэнг!», а затем визг раздираемого металла. Магнит включился на несколько миллисекунд.

— Первый импульс, — сказал Рики. — Не будь такой задницей, Джек.

Снова «бэнг!», «бэнг!». Импульсы становились все чаще. Я видел, что с каждым новым импульсом решетка ограждения прогибается все сильнее. Магнит включался слишком часто.

Бэнг! Бэнг!

Это было невыносимо, и я не сдержался. Я закричал:

— Ладно! Рики! Я скажу тебе!

Бэнг!

— Говори, Джек! — Бэнг! — Я жду.

Бэнг!

— Нет! Сначала выключи эту штуку. И я скажу только Джулии.

Бэнг! Бэнг! Бэнг!

— Очень неразумно с твоей стороны, Джек. Ты не в том положении, чтобы выдвигать условия.

Бэнг!

— Вам нужен вирус, или вы хотите получить сюрприз?

Бэнг! Бэнг! Бэнг!.

А потом внезапно наступила тишина. Не было слышно ни звука, только тихо журчала жидкость в системе охлаждения. Магнит нагрелся очень сильно. Но, по крайней мере, прекратились эти жуткие щелчки магниторезонансного исследования.

Магниторезонансное исследование…

Я стоял посреди комнаты и ждал, когда ко мне придет Джулия. Потом, подумав хорошенько, я уселся на пол.

Щелкнул замок, дверь открылась. Вошла Джулия.

— Джек, тебе ведь не больно, правда?

— Нет, — ответил я. — Но нервы у меня сорваны напрочь.

— Не знаю, зачем ты заставил себя пройти через это, — сказала Джулия.

— Это было совсем необязательно. Но знаешь, что? У меня для тебя хорошие новости. Только что прилетел вертолет.

— Правда?

— Да, сегодня он прилетел немного раньше обычного. Ты только представь, как здорово будет оказаться там, в вертолете, и полететь домой… Ты вернешься в свой дом, к своей семье… Разве это не замечательно?

Я сидел, опираясь спиной о стену, и смотрел на Джулию снизу вверх.

— Ты хочешь сказать, что мне можно улететь?

— Конечно, Джек. Тебе вовсе незачем здесь оставаться. Только отдай мне бутыль с вирусом и отправляйся домой.

Я не поверил ни единому ее слову. Джулия была так дружелюбна, она уговаривала меня, как непослушного ребенка. Но я ей не поверил.

— Где Мае?

— Она отдыхает.

— Ты что-то с ней сделала.

— Нет. Нет, нет и нет. Зачем мне что-то с ней делать? — Джулия покачала головой. — Ты совсем ничего не понимаешь, правда, Джек? Я не хочу никому ничего плохого. Ни тебе, ни Мае, ни кому-то другому. И меньше всего мне хочется делать что-то плохое с тобой, Джек.

— Попробуй сказать об этом Рики.

— Джек, прошу тебя… Давай оставим эмоции и постараемся сейчас опираться только на логику. Ты сам сделал все это с собой. Почему ты не хочешь просто приспособиться к новым условиям? — Джулия протянула мне руку. Я принял руку, и Джулия помогла мне подняться. Она стала очень сильной. Гораздо сильнее, чем раньше. — В конце концов, ты уже стал неотъемлемой частью происходящего. Ты уничтожил для нас дикий вид, Джек.

— И теперь менее злокачественный вид может свободно процветать…

— Совершенно верно, Джек. Доброкачественный вид может процветать. И создавать новые синергические соединения с людьми.

— Такие синергические соединения, как у тебя, например, да?

— Правильно, Джек, — Джулия улыбнулась. Ее улыбка меня испугала.

— И что это у вас — сосуществование? Коэволюция?

— Симбиоз.

Она все еще улыбалась.

— Джулия, не говори мне ерунды, — сказал я. — Это заболевание.

— Конечно, ты вполне можешь так считать. Потому что ты совсем ничего об этом не знаешь. Ты не чувствовал на самом себе, что это такое, — Джулия наклонилась и обняла меня. Я не сопротивлялся. — Ты даже представить себе не можешь, что ждет тебя впереди.

— История моей жизни, — сказал я.

— Немедленно перестань притворяться таким тупым. Просто прими это, Джек. И, кстати, ты выглядишь уставшим.

Я вздохнул.

— Это потому, что я и в самом деле устал.

Я действительно очень устал. В объятиях Джулии я чувствовал себя слабым. И она, конечно, не могла этого не почувствовать.

— Тогда, наверное, тебе просто стоит расслабиться. Обними меня, Джек.

— Я не знаю… Может быть, ты и права.

— Конечно, я права, — Джулия снова улыбнулась и одной рукой взъерошила мне волосы. — Ах, Джек… Я так по тебе соскучилась… Мне тебя очень не хватало.

— Я тоже, — сказал я. — Я тоже скучал без тебя.

Я обнял ее и крепко прижал к себе. Наши лица сблизились. Джулия была прекрасна. Она смотрела мне прямо в глаза. Ее губы приоткрылись для поцелуя. Я почувствовал, что она расслабилась. И тогда я сказал: