— Они погрузили девушек в старую тачку и покатили ее к пруду. Деннис первым вошел в воду, неся Хизер, и убедился, что она потонула. Но когда Холлис поднял на руки Дарси, она издала стон.

У Лиззи скрутило в животе. Она как-то забыла последнее, что сообщил ей Роджер. Что у одной из девушек — у Дарси — налицо были признаки утопления. Она в ужасе посмотрела на Хелен, не в силах подобрать слова.

— Деннис ничего не сказал, но Холлис и без того все понял. Что дело надо довести до конца. Деннис взялся за ноги Дарси, и они ее утопили. Подождали для верности, но она уже не всплыла.

Запах соли и затхлой воды… Гнилостный ил, оставшийся после отлива. Или дно пруда.

— Она была жива, когда попала в воду, — прошептала Лиззи, сознавая весь ужас услышанного. — Она бы, возможно, выжила после удара по голове, если бы ее не утопили в пруду.

— Холлис так и не смог себе этого простить.

Вот в чем было дело. Вот причина, по которой Холлис со всей скорости врезался в дерево. Лиззи закрыла глаза, пытаясь вытеснить этот образ из головы.

— Когда он… погиб, — запинаясь заговорила она, — он оставил записку. Вы дали ее полицейскому, но тот ее не забрал. А потом записка исчезла.

Из коробочки, что Ранна оставила у изголовья Лиззи, Эндрю вытащил несколько бумажных платочков и передал Хелен. Та взяла их, благодарно кивнув.

— Это все Деннис, — сказала она, промакивая глаза. — Он велел мне сжечь записку и потом сказать, что ее вообще и не было. Он боялся, что кто-то может связать то, что написал там Холлис, с убийством девушек.

— Он вовсе не Холлиса прикрывал. Всем, что он делал — и запиской с угрозами, и поджогом, — он защищал лишь самого себя. Потому что это он убил Хизер.

— Я даже не уверена, что Деннис понимал разницу. Для него всегда было главное — защищать Холлиса. А когда Холлиса не стало, он это потерял. Потом лишился фермы. А потом он услышал, что вы вернулись в город и стали задавать ненужные вопросы. Вот тогда-то все и стало хуже некуда. Когда в газетах начали появляться пугающие статьи, я поняла, что это его рук дело, но не могла никому ничего сказать. Он пригрозил, что заберет Кайлу, и я ее никогда больше не увижу.

— Он, что, имел в виду, что заберет ее и сбежит? Или что он ее убьет?

В глазах у Хелен полыхнула уже знакомая паника.

— Не знаю. Я просто поняла, что, если я пойду в полицию, случится что-то страшное. Вот почему я и толкнула вчера вас в магазине и сказала вам то, что сказала. Я просто не знала, что еще могу сделать. А прошлым вечером ко мне явились полицейские, и я уже подумала… — Она помолчала, прижав пальцы к губам. — Когда они сказали, что вам удалось спастись, что вы в порядке, я поняла, что должна пойти в полицию и все им рассказать. И отдать им то письмо, что написал мне Холлис перед смертью.

Лиззи уставилась на нее во все глаза:

— У вас сохранилось его письмо?

— Это было последнее, что он в своей жизни написал, и он написал его мне. Я не смогла так просто взять и его сжечь. Я хочу отнести его в полицию и все им рассказать. Но сначала я хотела увидеться с вами. Мне кажется, я перед вами в долгу… и перед вашей бабушкой. Я знаю, что никогда не смогу избавиться от чувства вины, но я все равно должна была вам все рассказать.

— Спасибо вам за это, — тихо произнесла Лиззи, понимая, как тяжело пришлось сегодня этой женщине. — Синяк у вас под щекой — это от руки Денниса?

Хелен осторожно коснулась пятна на лице.

— Да. Он пришел домой пьяным и стал сильно шуметь. А я только-только уложила Кайлу спать и попросила его вести себя потише.

Эндрю медленно и с силой выдохнул, точно скороварка, выпускающая пар.

— Я знаю, Деннис помогал вам деньгами. Вы с Кайлой сможете прожить без него?

Хелен пожала плечами, тиская в ладони платочки.

— Не знаю. Я еще не успела об этом подумать. У меня родители во Флориде. Наверно, они не будут против, если я приеду. Но сейчас мне необходимо пойти в полицию. Может, меня еще в тюрьму посадят за то, что раньше не заявила о том, что знала.

Эндрю потер большим пальцем подбородок, обдумывая ее слова.

— А может, лучше подождать денек, прежде чем сообщать это полиции? У нас с Лиззи есть хороший друг, он детектив, который мог бы помочь нам дельным советом. А еще, прежде чем что-либо заявлять, вам надо нанять себе адвоката.

У Хелен поникло лицо.

— Я не могу позволить себе адвоката. Тем более теперь.

— Позвольте нам об этом позаботиться.

Хелен вскинула на него глаза, искренне изумленная его словами.

— Я даже не знаю, что сказать. После всего… Я не заслуживаю такого великодушия.

Лиззи быстро переглянулась с Эндрю, потом прикрыла ладонью руку женщины:

— Уже достаточно всем нам горя и бед, Хелен. То, что вы окажетесь в тюрьме, ничего не исправит. Позвольте, мы вам поможем в меру своих сил.

— Что ж, ладно. Спасибо вам. — Она поднялась с дивана, шмыгнув носом, и сунула использованные платочки в карман. — Я, пожалуй, возьму Кайлу, и мы поедем. В два мне на работу, и надо еще много чего сделать. То есть я пока просто должна подождать от вас вестей?

— Надо созвониться с человеком. Много времени это занять не должно.

Эндрю повел Хелен в сад поискать Кайлу. Лиззи же в оцепенении осталась сидеть на диване, чувствуя внутреннюю опустошенность. Она искала правды — она ее получила. В самой полной мере.

Испорченные жизни братьев Хэнли как издержки существования их спившегося и морально неполноценного отца. Две жестоко убитые девушки — как следствие того, что одна из них просто боялась идти домой. При мысли, как Фред Гилмэн стоит перед постелью своей спящей дочери, у Лиззи аж мурашки по коже побежали. В какой-то момент ей надо будет обязательно позвонить Сьюзен. Та вполне заслуживает узнать правду — причем не из заголовков прессы.

После стольких лет страданий Сьюзен наконец узнает, что именно случилось с ее девочками, хотя ее горе и новые вопросы не иссякнут никогда. Да и как им иссякнуть, когда потеря эта так невиданно жестока.

Не было уже никакой возможности узнать, совершил ли что-либо Фред Гилмэн в своей одержимости Хизер, однако при взгляде на всю цепочку событий трудно было не заключить, что это сыграло свою роль в поведении старшей сестры и привело в итоге к ее смерти. А бедняжка Дарси стала лишь случайной жертвой.

Что касается Фреда Гилмэна — то ему вскоре придется бороться с новым демоном. С самим собой. Последние восемь лет он обвинял в убийстве Альтею Лун. Теперь ему придется жить с сознанием того, что в некоей мере он тоже повинен в гибели дочерей. Впрочем, он, может быть, понимал это с самого начала. И может быть, это было для него самое подходящее наказание. Сознание своей вины — все-таки довольно жестокий и неумолимый тюремщик.