– Миссис Джонс, спасибо, что согласились со мной повидаться.

Гнусавый американский выговор. Тон сочувственный, но прямолинейный. Алиса выдержала пугающе долгую паузу, потом тихо сказала:

– Мисс Стэкпол, вы, должно быть, очень утомлены долгой поездкой. Выпейте немного шампанского.

– Нет, спасибо. Я никогда не пью на работе.

Появился блокнот, с шелестом распахнулась чистая белая страница.

– Вам не помешает, если я буду делать заметки?

– Нет, что вы, – прошептала Алиса с египетским достоинством бальзамированной царицы.

Мисс Стэкпол оглядела темную и заставленную комнату с беззастенчивым любопытством, впитывая все картины и безделушки.

– Спасибо, Джесси. Поставьте ведерко здесь, рядом со мной. – Глупая зануда. Мне больше достанется. Алисе казалось, что она полностью владеет ситуацией. Но Генриетту Стэкпол сдержать было невозможно. Публика ждала ее репортажа.

– Верно ли я понимаю, миссис Джонс, что вы знали доктора Барри с детских лет?

– Да, это так, – спокойно сказала Алиса. Ну вот оно. Давай же.

«Noli me tangere»[64], – сказал доктор. Я не для людских рук. Но никто не знал почему, до последнего откровения. Исполнительница главной роли, введенная в заблуждение, в этой версии истории видит себя героиней – нет, героиней-любовницей; ее сжигает неувядающая, идущая из детства страсть к незаконному сыну Дэвида Стюарта Эрскина, графа Бью-кана. Не оставляй места разночтениям. Это войдет в историю. Но всю жизнь она любила впустую. Ибо ее привязанность – но не страсть – была наконец вознаграждена взаимностью в форме нежного единения душ, когда огонь плоти давно утих.

Ага, утих он, как же; но публика этого ждет. Считается неприличным радоваться постельным утехам после шестидесяти. Но я-то знала множество мышиных жеребчиков, которые с прежним жаром потряхивали бородками. Тут Луиза была права.

Наконец, последняя болезнь. Лампа, которая не гасла ни днем ни ночью. Пусть будет больше похоже на чахотку. Диарея – это крайне неаппетитно. Америка не хочет знать про замаранную постель и кипячение белья. Бьет полночный час. Священник удаляется. Последние слова, произнесенные шепотом, спокойный конец.

Алиса утерла слезы. У мисс Стэкпол хватило такта не царапать карандашом и прекратить свои настойчивые расспросы, когда Алиса добралась до сцены у смертного одра. Наступила пауза: актриса отпила шампанского. Далее следуют шокирующие разоблачения и истина, открывшаяся, когда простыня была откинута с тела.

– Это было не просто идеальное женское тело, мисс Стэкпол, но тело женщины, которая рожала. В этом я совершенно уверена.

Алиса придумала растяжки. У нее на животе они были, и она не видела причины, по какой Джеймс должен был идеально сохраниться в свои почти семьдесят лет. В конце концов, не станут же они его выкапывать, чтобы проверить. Генриетта Стэкпол сидела, уставившись на самый скандальный материал за всю ее карьеру. Она попыталась выудить у Алисы еще какие-нибудь подробности.

– Но вы жили в доме доктора не один год, миссис Джонс, вы знали его с детства – неужели вы ничего не заподозрили?

– Никогда, – убежденно соврала Алиса. – Никогда. Ни разу.

– Ходили слухи, что доктор Барри – гермафродит. У вас никогда не было желания… ну, возможности же, наверное, бывали… учитывая идеальную близость между вами?..

Алиса дала понять, что ей нужен еще бокал охлажденного шампанского, чтобы успокоить голосовые связки. Она решила поднять цену и при этом намекнула на возможность найти фотографии. Она вошла в роль ангела Откровения. Теперь Алиса расскажет все. Ну, может быть, не все. Но она предложит Америке потрясающий рассказ, полный тайн, страсти и приключений, историю актрисы и доктора, наваждение, протянувшееся сквозь десятилетия и континенты, неумирающую любовь. Если история окажется хороша, «Нью-Йорк пост» непременно заплатит. Алиса Джонс умеет развлечь публику. И за свое лучшее представление она потребует самую высокую плату.

Люди и события, описанные в этой книге, не полностью выдуманы. Джеймс Миранда Барри служил армейским врачом с 1813 до 1859 г. Это был известный реформатор медицины, публично споривший с Флоренс Найтингейл. Его неочевидная половая принадлежность вызывала множество споров и догадок еще при жизни. Читателям, желающим узнать больше о фактах его жизни, можно рекомендовать книгу Джун Роуз «Идеальный джентльмен» (June Rose, The Perfect Gentleman). Рэчел Холмс (Rachel Holmes) пишет новую биографию Барри, так что мы можем ожидать новых открытий. В числе других отчетов о жизни нашего героя – «Странная история доктора Джеймса Барри» Изобел Рэ (Isobel Rae, The Strange Story of Dr James Barry) и роман Джессики Гроув и Ольги Ракстер «Тайная история доктора Джеймса Барри» (Jessica Grove and Olga Racster, Dr James Barry: Her Secret Story). О культурном значении трансвестизма рассказывает книга Марджори Гарбер «Шкурные интересы: трансвестизм и беспокойство в культуре» (Marjorie Garber, Vested Interests: Crossdressing and Cultural Anxiety), в которой есть раздел о Барри.

Мне очень помогли следующие тексты и справочники. О жизни и творчестве «дяди» Барри, художника Джеймса Барри, я узнавала из книги Уильяма Л. Прессли «Жизнь и творчество Джеймса Барри» (William L. Pressly, The Life and Art of James Barry) и его же каталога к выставке в галерее Тейт «Джеймс Барри: Художник как герой» (James Barry: The Artist as Hero). Чтобы узнать о болезнях девятнадцатого века и их лечении – как они выглядели и что люди думали про их значение, – я изучала «Кембриджскую иллюстрированную историю медицины» под редакцией Роя Портера (The Cambridge Illustrated History of Medicine, ed. Roy Porter). «Сельские верховые прогулки» Уильяма Коббетта под редакцией Джорджа Вудкока (William Cobbett’s Rural Rides, ed. George Woodcock), книга, впервые опубликованная в 1830 г., дает яркое представление о сельской местности на юге Англии в 1820-е гг. Я также использовала «Год Гилберта Уайта: Отрывки из садового календаря и дневника натуралиста» в редакции Джона Коммандера (Gilbert White’s Year: Passages from The Garden Kalendar and The Naturalist’s Journal selected by John Commander). «Еда и кухня в Британии XVIII века» Дженнифер Стед и «Еда и кухня в Британии XIX века» Мэгги Блэк (Jennifer Stead, Food and Cooking in Eighteenth Century Britain; Maggie Black, Food and Cooking in Nineteenth Century Britain), опубликованные English Heritage в 1985 г., очень помогли в изучении вопроса о готовке и устройстве кухни. Я использовала слова Бенджамина Роберта Хейдона из книги «Непризнанный гений: Дневники Бенджамина Хейдона» под редакцией Джона Джоллиффа (Neglected Genius: The Diaries of Benjamin Haydon, ed. John Jolliffe). Изобразительный материал и информация о театре девятнадцатого века – в основном из «Британского театра» Саймона Трасслера (Simon Trussler, British Theatre) и превосходной биографии Доры Джордан, написанной Клэр Томалин, «Профессия миссис Джордан» (Claire Tomalin, Mrs Jordan’s Profession). Полезной и захватывающей оказалась книга «Женщины читают Шекспира. Антология критики, 1660–1900» под редакцией Энн Томпсон и Саши Робертс (Women Reading Shakespeare: An Anthology of Criticism 1660–1900, ed. Ann Thompson and Sasha Roberts). Следующие тексты были особенно важны для той части книги, в которой действие происходит в Вест-Индии: М. Г. Льюис, «Дневник вест-индского помещика», 1815–1817 (M. G. Lewis, Journal of a West India Proprietor 1815–1817); Гэд Хейманн, «Время убивать: Восстание в Морант-Бей на Ямайке» (Gad Heumann, The Killing Time: The Morant Bay Rebellion in Jamaica); Майкл Посон и Дэвид Бюиссере «Порт-Ройал, Ямайка» (Michael Pawson and David Buisseret, Port Royal, Jamaica) и Мэри Тернер «Рабы и миссионеры: распад Общества рабов Ямайки, 1787–1834» (Mary Turner, Slaves and Missionaries: The Disintegration of Jamaica Slave Society 1787–1834), где дается подробное историческое описание восстания рабов 1831 г. Я использовала ее труд в пятой части романа и признательна как ей, так и моей матери Шейле Данкер за библиографическую помощь и исторические консультации. Настоящий Джеймс Барри, работавший на Ямайке в момент восстания, писал: «Я служил под началом сэра Уиллоби Коттона во время Восстания и поджога плантаций неграми».