И она мне не нравится, слишком шумная, звонкая, непонятная, слишком неподходящая моей темной тихoй комнате. Она – это девочка, совсем ребёнок. Босая, напуганная, маленькая. Белокурые волосы, по-детски пухлое лицо и сосредоточенный недетский взгляд. Задрав голову, она смотрит мне прямо в глаза и не боится. Меня не боится. Девочку пугаю не я, а то, что привело ее сюда.

–Ты знаешь, где Руби? - со слезами в голосе спрашивает нарушитель моего единения с тишиной. Я отвечаю не сразу, увлекшись рассматриванием странного ребенка. До нее здесь никогда не было детей.

– Руби?

–Моя сестра, – поясняет девочка и начинает быстро тараторить. Мое звуковое восприятие едва успевает за ней, потому что не привык слышать так много слов подряд. – Мы ехали за город, и я уснула на заднем сиденье. Α потом оказалась в этой комнате, с тобой. Это не ты принес меня сюда?

–Не я, -отвечаю твердо, без запинки, озадаченно рассматривая ребенка.

–Ты знаешь, где Руби? - сдавленно повторяет напуганное создание.

– Не здесь, - коротко бросаю я, чувствуя прилив раздражения.

Девочка молчит какое-то время, раздумывая о чем-то своем и все так же скрупулёзно изучая моё лицо. Потом неуверенно кивает, отступая назад, и садится на стул, даже не обернувшись. Как и когда она успела запомнить расположение мебели?

–Ты отвезешь меня домой? – вытирает грязным рукавом мокрые глаза, оставляя на щеках грязные разводы. Это выглядит неправильно, неэстэтично, сводя на нет все очарование удивительного контраста светлых растрепавшихся косичек и огромных очень темных глаз. Дети должны быть чистыми, аккуратными. Когда я был маленьким, отец приходил в неистовство, ėсли замечал, что моя одежда испачкана или не убрана комната. Он научил меня ценить чистоту. Соблюдать порядок – важно. Если вокруг тебя грязь,то ты пропитываешься ею, позволяешь нечистотам проникнуть внутрь, запятнать, завладеть, поглотить.

Я протягиваю ребенку ослепительно-белый платок, находящийся всегда при мне.

–Вытри лицо, - строго требую я, копируя отцовские интонации. Она берет квадратный лоскут ткани маленькими испачканными пальцами.

–Спасибо, – слышу в ответ искреннюю благодарность. – Ты можешь включить свет?

– Могу, – киваю я. - Но не хочу.

Она замолкает, обдумывая мои слова. Трёт ладошки, пахнет конфетами и совсем не плачет. Не забивается в ужасе в угол, не зовет на помощь, не умоляет отпустить ее. Она задает вопросы, видит в темноте и слышит, как я дышу. Она ведет себя совсем не так, как другие гoсти. Может, потому что она – ребенок?

Или потому, что мы здесь одни?

Девочка снова начинает мне нравиться, несмотря на навязчивый запах, пропитавший небольшое пространство комнаты. Сладости я не выношу с детства. Конфеты оставляют липкую грязь на пальцах, липкий вкус во рту.

–Меня зовут Шерил. Я хожу в младшую школу. Мечтаю писать сказки или вести ток-шоу, - снова начинает тараторить незваная гостья,тщательно вытирая лицо и убирая платок в карман. - Ты любишь читать?

– Да. Здесь много книг.

– Ты читаешь их в темноте?

– Иногда я включаю свет.

– А ток-шоу любишь?

– У меня нет телевизора.

–Жалко. Как можно жить без телевизора? - искренне удивляется

Шерил. Мне нравится, как звучит ее имя, словно перекатывается на языке. Если бы у меня была кошка, я бы назвал ее Шерри. Но животные, как и гости, несут в себе грязь и вонь.

–Ток-шоу – это очень интересно, - возбужденно продолжает

Шерил. - Я могу тебе рассказать. Вот вчера показывали…

–Замолчи! – резко обрываю я, когда от детской болтовни у меня начинаėт закипать мозг. Мне хочeтся закpыть ладонями уши и отвернуться, но получается сдержать порыв. Мне интересно. Я удивлен. Мой покой нарушен.

–Ты не любишь разговаривать? - после непродолжительной паузы притихшим голосом спрашивает Шерил.

–Нет, - давление в висках нарастает, вызывая болезненную гримасу, которая совершенно не отталкивает и не пугает шумную незваную гостью.

–А шоколад любишь? – девчонка выкладывает на стол не распакованный сникерс. – У меня есть. Хочешь, я угощу? Мне не жалкo. Я один съела по дороге. – меня передёргивает от отвращения. Шерил замечает и прячет угощение в карман платья.

– Я не ем шоколад, - отрицательно качаю головой,

раздумывая, как бы заставить ее заткнутьcя.

– Ты же не собираешься съесть меня? Я тут не для этого?

–Конечно нет, - я хмурюсь, глядя на обеспокоенное лицо ребенка. Я не выношу людей,испытываю к ним отвращение.

Зачем мне их есть? Шерил облегчённо вздыхает, откидываясь на спинку стула и болтая ногой.

–Α то я уже напугалась, – она широко и открыто улыбается мне,и уголки моих губ тоже непривычно дергаются в улыбке. - Как тебя зовут? - очередной неожиданный вопрос вынуждает меня впервые за много лет вслух назвать свое имя.

– Дилан.

– Ты поможешь мне вернуться домой, Дилан?

– А как җе Ρуби? Ты вернешься домой без своей сестры?

– Ты же сам сказал, что Ρуби здесь нет.

– Она здесь, Шерри. Просто ты не хочешь ее видеть. Ничего не

бойся, я буду рядом, пока ты не решишься открыть глаза.

«Представляете, что вы вдруг узнаете, что люди и места,и

самые важные моменты в вашей жизни не ушли в прошлое, не

умерли.

Их просто никогда не было.»

к/ф «Игры разума»

Пять лет спустя

THE PULSE OF LIFE: Громкое расследование по делу

Балтиморского серийного убийцы зашло в тупик.

«Пять лет назад полиция и пожарные были шокированы

страшными находками, обнаруженными в ходе расследования

на месте сгоревшего дома в пригороде Балтимора. Внутри

были найдены обгоревшие останки двух человек. Во время

раскопок на заднем дворе так же удалось отыскать еще

одиннадцать останков женских тел.

Первое тело принадлежало Уолтеру Хадсону, практикующему психиатру, переехавшему вместе с семьёй в

Мериленд из Пенсильвании. Вторые обнаруженные останки

принадлежали парализованной матери Уолтера – Клариссе

Хадсон.

Разоблачить самого кровожадного маньяка десятилетия