– Наши люди?

– Деморализованы.

– Столичные власти?

– Молчат.

– Ну что ж, у нас есть дело, господа!

– Командуйте, шеф. Мы с вами.

– Не сомневаюсь, Егерь. Для начала – мне нужен портативный сайбер помощнее, с автономным питанием.

– Насколько помощнее?

– Чем мощнее, тем лучше, но размеры и вес должны оставаться в пределах разумного – нам его носить с собой.

– Я, кажется, знаю, что нам подойдет. Тут неподалеку склад… Я схожу с фонарем.

Кравич вернулся через полчаса, волоча за собой за собой увесистый предмет. Конструкция, снабженная ногами, превосходила размерами обычный сайбер и напоминала то ли собаку, то ли зрелого упитанного поросенка. Подобие головы (консервативная имитация привычного) крепилось к туловищу короткой, толстой шеей, с ошейника свисала, побрякивая, длинная цепочка.

– Во имя Неба – что это такое?

– Проект пси-ищейки. Забракованный опытный образец.

– Уродлив, как видение алкоголика. Сейчас подключим монстра к местному сайберу – у него тоже автономное питание. Оттуда нужно кое-что переписать…

Спустя некоторое время искусственный пес ожил, преступил лапами, на глазах обретая пластику живого существа. В манерах монстра на секунду – всего лишь на секунду – прорезалось нечто трогательно-неловкое, так двигаются, преступая пухлыми ножками, прелестные дети-двухлетки.

– С ним можно общаться голосом.

Фантом склонился над конструкцией.

– Привет, Макс! Как тебе новая оболочка?

По воле случая у существа оказался приятный, глубокий, с бархатистыми нотками голос.

– Приятно, наконец-то, иметь тело. Впрочем, оно могло быть и получше. Здесь не хватает хвоста.

“Он учится шутить,” – с суеверным ужасом подумал Фантом. “Во что разовьется этот плод ментального совокупления двух Аналитиков?”

– Спасибо за шифр к замку. Как ты догадался?

Гомункулус попытался засмеяться, в этот критический момент природа сайбера дала о себе знать – звук получился металлический, неестественный.

– Я не знал шифра, зато я знаю Ролана. Он моя часть.

Кравич угрюмо промолчал, Егерь рассматривал Макса со сложной смесью почтения и отвращения.

– Что это, шеф?

– Ролан смещен с должности. Рад представить команде нового Аналитика Департамента.

– Этот?

– Да. Специалист высокого класса.

– Не совсем. Я ошибся в предсказании вашей смерти.

“Контраст,” – подумал Фантом. “Это нелепо, как плохая пьеса, но это и страшно тоже. Мы – друзья и враги, мертвый Элвис и живой Ролан, честные служаки и обреченные, надеюсь, мятежники, власти с их близорукостью, я сам со своим любопытством и доверчивостью – все мы вместе нечаянно выпустили в мир получеловеческий разум. Он получеловек не потому, что слабее двуногого – потому, что сильнее. Сейчас гомункулус одинок и растерян, он ищет себя, и когда найдет… Что будет тогда? Я мог бы уничтожить это нелепое на вид существо прямо сейчас, и, тем не менее, не могу – рано бить золотое яйцо. И он знает об этом.”

Фантом кивнул оперативникам:

– Вы реализовали ничтожный шанс удачи, поздравляю. А теперь – за дело. У кого какие соображения?

– Пробиться вовне.

– Разблокировать Пирамиду.

– Добраться до Ролана.

– Макс?

Гомункулус медлил – на размышления ушло с полминуты.

– Нужно обратить преимущество врага против него.

– Как?

– Пси-наводка. Псионик подвержен ей в не меньшей степени, чем обычный человек, если не поставит ментальный экран, конечно. А с экраном он не боец.

– Это безнадежно. Пси-наводку не воспроизвести технически, для этого нужен живой псионик. Все (ну, почти все, я не обвиняю вас, Кравич), словом все сенсы Каленусии – против нас…

Гомункулус издал металлический то ли смех, то ли лай.

– Кроме того, кого вы назвали Кравич, здесь еще целых два псионика. Это я.

Фантом скептически поджал тонкие, бледные губы.

– Ты машина, Макс. На тебя распространяется фундаментальное исключение Калассиана – ты не сможешь.

– Я псионик, Фантом. Носитель – эта металлическая свинья – не имеет значения, у меня есть душа, я получил ее в наследство от человека.

“Хотел бы я знать, от которого из двух,” – подумал Фантом.

– Пол и мораль зачавших мою ментальность значения не имеют – у меня были родители.

“Он читает мысли?”

– Нет, только угадываю.

Егерь, который слышал лишь половину реплик, в финале диалога расхохотался, он мотал головой, тер руками веки, щеки, размазывал по лбу полосы сажи и крупные капли пота.

– Бред. Это я сошел с ума или жестяная свинья заговаривается?

– Меньше эмоций. Мы все сейчас не в себе, – холодно отрезал Фантом – …я слушаю тебя, Макс, продолжай.

Новый Аналитик и на этот раз был краток. Шеф Департамента выслушал гомункулуса без особого энтузиазма – план показался ему сущим безумием.

– Вероятность успеха?

– Сорок девять из ста. Это все, что я могу предложить… Альтернатива вмешательству – полная победа мятежа.

Фантом колебался лишь мгновение. “За все приходится платить – за все, это не обидно, это только честно. Мне, по крайней мере, твердо назвали цену.”

– Я согласен рискнуть. Итак…

Они спорили о деталях плана, сидя на полу – единственный стул, два часа назад разбитый Фантомом в порыве отчаяния, совсем развалился – Егерь чертил план этажей, водя пальцем по слою жирной гари, Кравич морщил лоб, вспоминая, шеф Департамента оставался внешне спокоен, его волнение выдавали лишь полотно сжатые побелевшие губы.

Гомункулус больше не пытался вмешиваться. Свет фонаря отражался от крутых, блестящих боков монстра…

* * *

Проливной дождь с утра затопил улицы Порт-Калинуса, заваленные телами водостоки не справлялись – мутный поток нес бурую пену, мусор неубранных тротуаров, сорванную ветром ажурную листву, площадь перед Дворцом Сената превратилась в мелкое грязное озеро.

Плети струй сбили пламя с перевернутых машин, омыли почерневшие остовы зданий. Сильный ветер швырял косые струи туда-сюда, заливая лица солдат из оцепления. Окна Дворца заложили мешками с песком – запас отыскали где-то в подвалах. Остатки частей жандармерии два часа назад полностью отошли у центру и соединились с гвардией Сената. Энергии не было, костры на пощади залило дождем, усталые люди пытались жевать сухой стандарт-концентрат.