историей в настоящем, необходимы отбор, организация, анализ и интерпретация. Эти задачи, включая предварительный отбор предмета, предполагают акты включения и исключения. Решение о том, чей жизненный опыт привлекает внимание, а чей отходит на второй план, принимается не случайно, а отдельными авторами или сообществом авторов, которые формулируют суждения о том, кто достаточно важен для того, чтобы о нем вспоминали, изучали и увековечивали, т.е. чьи жизни имеют значение, а кто должен быть забыт или "не вспомнен".

Эти решения неизбежно носят идеологический характер: в 1995 г. Мишель-Рольф Труйо дал ставшее классическим обсуждение этого вопроса в книге "Замалчивание прошлого: Power and the Production of History. История, по мнению Труйо, не является нейтральным, неидеологическим повествованием, которое пишет само себя. На примере истории Христофора Колумба, Гаитянской революции и битвы при Аламо во время мексикано-американской войны он показал, как историю пишут победители в конфликтах, которые стремятся центрировать и прославить себя, представляя побежденных в искаженном и пагубном виде или вообще вычеркивая их из коллективной памяти.

Не случайно Труйо, много лет руководивший Институтом глобальных исследований Университета Джонса Хопкинса, по происхождению гаитянин. Гаитянская революция 1791-1804 гг. стала первым в мировой истории успешным восстанием рабов, а также первым случаем, когда неевропейский народ сверг европейский колониальный режим с целью создания нового независимого государства. Весть об успехе восстания разнеслась по всей Северной и Южной Америке, Великобритании и Западной Европе, напугав рабовладельцев и вдохновив освободительные движения на протяжении большей части XIX века. Однако до 1980-х годов, когда я учился в аспирантуре Йельского университета по специальности "современная европейская история", это знаменательное событие никак не освещалось. Было ли это упущение двухсотлетней давности или это архетипический пример "идеологического стирания"? Сегодня, благодаря замечательной реконцептуализации исторической науки, когда историки преподают "эпоху атлантических революций", американской, французской и гаитянской революциям уделяется равное время.

 

Пинкер и современное историческое сознание

Все больше историков осознают, что насилие - и, в частности, стремление скрыть прошлое насилие - подверглось избирательной исторической амнезии. В одном случае за другим из истории прошлого исключались те человеческие группы, которые занимали подчиненное положение. Дело не только в том, что "историю пишут победители", как гласит поговорка (приписываемая Уинстону Черчиллю), но и в том, что победы, как мы выяснили, зачастую обеспечивались огромным кровопролитием. Насилие часто происходило вдали от центра доминирующей власти (например, в стране зулусов, в тасманийской сельве, в джунглях Конго, во внутренних районах Дакоты), где оно оставалось незамеченным. Некоторые случаи насилия происходили в закрытых учреждениях, таких как тюрьмы, лагеря, больницы и приюты. Лица, совершившие преступления, часто делают все возможное, чтобы о них забыли. Если они вынуждены признать позорные деяния, то, как правило, объясняют и оправдывают их как необходимый шаг на пути к достижению какой-то великой цели, например, религиозного обращения или цивилизаторской миссии, или как ответ на сопротивление и восстание. Восстановление скрытого насилия, которое в некоторых случаях включало в себя целые системы угнетения, действовавшие на протяжении столетий, впервые становится предметом самостоятельного исторического исследования.

Одним из наиболее ярких изменений, вызванных этой трансценденцией, является идея представить и исследовать историю с точки зрения жертвы. С этой переориентацией возникает новая история, более полная и интересная, дающая более верное представление о прошлом, включая хорошее, плохое и уродливое. Великие строители империй, от Александра Македонского до Наполеона Бонапарта, стали предметом древних и современных легенд; их героические приключения выглядят совсем иначе, если смотреть на них со стороны покоренных ими обществ. Военные историки теперь, вероятно, будут уделять не меньше времени обсуждению опыта гражданского населения, включая женщин, детей, пленных и беженцев, чем представлению достижений мужчин-бойцов и их лидеров. Они также могут попытаться реконструировать точку зрения противника. Такая книга, как "Невольничий корабль" Маркуса Редикера (Marcus Rediker): A Human Story (2007) обогатила наше понимание трансатлантической работорговли, рассмотрев бок о бок опыт офицеров, матросов, рабов и бывших рабов. Более актуальным примером является строительство трансконтинентальной железной дороги в Америке в 1860-х годах. В учебниках многих поколений этот проект представлялся как эталон американского экспансионизма, подвиг частно-государственного финансирования и чудо инженерной мысли; сегодня он также рассматривается с точки зрения его влияния на труд китайских иммигрантов, индейские племена, жившие на его пути, и бизонов, которые когда-то доминировали на большей части территории. События, связанные с массовой гибелью людей, которые ранее практически не привлекали внимания за пределами локальных или региональных исследований, теперь впервые включены в глобальную историю. Примерами этого явления могут служить восстание тайпинов на юге Китая (1850-64 гг.), в результате которого погибло от 20 до 30 млн. человек; Парагвайская война 1860-х годов, в результате которой погибло около 70% взрослых мужчин Парагвая; так называемый Голодомор начала 1930-х годов, в результате которого от голода погибли миллионы этнических украинцев; индуистско-мусульманская резня после разделения Индии и Пакистана в 1947 году.

Две области, которые изменились под влиянием этого нового подхода, - это история коренных народов и колониальные/постколониальные исследования. Жители Европы и Америки хорошо знакомы с недавними спорами о Христофоре Колумбе. Итальянский исследователь и мореплаватель конца XV в., первый европеец, совершивший морское путешествие в Карибский бассейн, был, безусловно, смелым и отважным. Однако если сменить объектив, то "открытие Америки" Колумбом станет началом целого ряда событий, многие из которых были осуществлены испанскими "конкистадорами" и которые в течение пятидесяти лет привели к уничтожению коренного населения Карибского бассейна и Мезоамерики, некоторые из которых обладали богатой культурой, включая языки, книги и тысячелетние истории. С точки зрения биологии и экологии первый контакт с "Новым Светом" также имеет не слишком славную историю.

Чтобы мы не думали, что геноцид коренных народов был непреднамеренным и ограничивался периодом до XVIII в. (впечатления, оставленные Пинкером), рассмотрим другой пример, менее известный, но недавно освещенный в болезненных подробностях. Речь идет об индейских войнах Мендосино на побережье Северной Калифорнии в третьей четверти XIX века. Американский геноцид: The United States and the California Indian Catastrophe , 1846-73" была опубликована в 2017 году молодым историком Бенджамином Мэдли из Калифорнийского университета. Это глубокий исследовательский труд. Это также одна из самых депрессивных книг, которые мне, как жителю штата Калифорния, довелось прочитать за последние годы.

Отвоеванная у Мексики путем завоевания, территория Калифорнии была официально присоединена американским правительством в 1848 году. В том же году на холмах к северо-востоку от Сакраменто было неожиданно обнаружено золото. В 1850 году Калифорния вступила в Союз как "свободный нерабовладельческий штат". В результате такого стечения обстоятельств в 1850-х годах в северную половину штата хлынули сотни тысяч белых людей, в основном