Меня поразило это. После окончания допроса Геринга я спросил у американского обвинителя, почему среди множества обвинений, предъявленных им бывшему рейхсмаршалу, не фигурировало обвинение в бомбардировке германской авиацией мирных городов? И Джексон ответил:

— Видите ли, как-то неудобно, находясь здесь, в Нюрнберге, где не осталось почти ни одного целого здания, кроме того, в котором мы заседаем, обвинять немцев в бомбардировках.

Да, хорошо известно, что на последнем этапе войны англо-американская авиация без всякой военной необходимости бомбила многие германские города, в результате чего погибло несколько сот тысяч человек гражданского населения. Достаточно вспомнить бомбардировку Дрездена, во время которой было убито много тысяч граждан. Джексон исходил из того, что возлагать на весы Фемиды даже тяжкие преступления нацистов можно только «чистыми руками».

Английский обвинитель Робертс не учел этого и задал Йодлю вопрос:

— Как вы думаете, сколько гражданского населения, сколько тысяч людей погибло во время бомбардировки Белграда без предупреждения?

И Йодль не замедлил с ответом:

— Я не могу этого сказать, но не больше чем десятая часть того числа, которое было уничтожено в Дрездене, когда вы уже выиграли войну.

Еще раз Йодлю удалось воспользоваться аналогичным просчетом английского обвинителя, когда тот извлек на свет белый документ под названием «Продолжение войны против Англии». Автор этого документа Йодль писал: «Если политические мероприятия окажутся безрезультатными, то волю Англии к сопротивлению придется сломить силой». И в числе других мер для этого бывший начальник штаба оперативного руководства ОКВ предлагал «террористические налеты на основные английские населенные пункты».

Огласив документ, обвинитель Робертс спрашивает Йодля:

— Здесь говорится о террористических налетах на основные английские населенные пункты. Вы хотели бы сказать что-нибудь в оправдание этой фразы?

— Да, — отвечает Йодль, — я признаю тот факт, что здесь выразил ту мысль, которую впоследствии англо-американская авиация осуществила с таким совершенством.

Такие внешне эффектные ответы на некоторые вопросы английского обвинителя позволили Йодлю, правда ненадолго, отвлечь внимание от того факта, что разрушение мирных городов производилось германской авиацией задолго до налетов союзной авиации. Это были хотя и редкие, но удачные для Иодля минуты процесса.

Йодль «весьма сожалеет»

Но вот английского обвинителя сменяет заместитель главного советского обвинителя Ю.В. Покровский. Он предъявляет Международному трибуналу документ ОКВ, в котором предписывается «сровнять Ленинград с землей, полностью разрушить его с воздуха и земли». Документ подписан Гитлером и Йодлем.

Кейтель, если бы этот документ подписал он, ответил бы обвинителю, что, конечно, не одобряет такого варварского акта, но приказ фюрера есть приказ в последней инстанции. Йодль тоже остается верен своей тактике. Он ищет объяснения. Ищет и находит его.

Воодушевленный собственными ответами Робертсу (которые, кстати, очень понравились Герингу), он собирается нанести удар и советскому обвинителю. Начинается поединок.

Я наблюдаю за Йодлем. В его глазах блеск. Время от времени он многозначительно посматривает на скамью подсудимых. Юрий Владимирович Покровский спокоен, хотя понимает, что Йодль просто так не сдастся. И вот подсудимый начинает разъяснять ему, будто план разрушения Ленинграда возник не сам по себе, будто немцы такого и в мыслях не имели бы, если б не одно обстоятельство, увы, вынудившее их к подобной мере. Йодль хотел бы напомнить господину советскому обвинителю печальные для немцев события, когда они вошли в Киев. Германские войска, заняв столицу Украины, разместили свои штабы и службы в центре города. И вдруг все эти дома (Йодль подчеркнул, именно те дома, в которых разместилось командование) взлетели на воздух.

«Большевистские фанатики», отступая из Киева, оказывается, минировали многие здания, и город, таким образом, стал ловушкой.

После этого между Покровским и Йодлем возник спор по поводу даты захвата немцами Киева. Я слушал их полемику, и мне не совсем было ясно, к чему она.

Йодль сообщил, что в первые дни сентября германское верховное командование получило сведения от фельдмаршала фон Лееба о взрывах в Киеве. Покровский тут же уличил Йодля в искажении факта: Киев был захвачен немцами позднее, а потому в Берлине не могли получить в начале сентября такое донесение от фон Лееба. Йодль настаивает:

— Насколько я помню, Киев был занят в конце августа. Мне кажется, это было двадцать пятого августа или около этого.

Покровский. Не припомните ли вы, когда Гитлер в первый раз сказал о том, что намерен стереть Ленинград с лица земли?

Йодль. Извините, господин обвинитель, я все время ошибался, называя эту дату. Приказ фюрера датирован седьмым октября. Очевидно, ваши данные правильны. Я ошибся на один месяц. Мы заняли Киев действительно в конце сентября. Сведения от Лееба поступили к нам в первых числах октября. Я ошибся. Весьма сожалею.

Можно было подумать, что Покровский только и стремился уличить Йодля в незнании даты захвата Киева. Но это, конечно, не так.

Ссылка на события в Киеве — жалкая соломинка для тонущего генерал-полковника. Ведь минирование определенных объектов — повседневное дело на войне. Законы и обычаи этого не запрещают. А вот преднамеренное уничтожение целых городов и заодно миллионов мирных граждан — бесспорное и тягчайшее военное преступление. Однако, отвечая на вопросы советского обвинителя, Йодль этого еще не осознал. Он сам охотно цитирует приказ, скрепленный его подписью 7 октября 1941 года:

«Фюрер снова решил, что капитуляция Ленинграда, а позже — Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником… И для всех других городов должно действовать правило, что перед их занятием они должны быть прекращены в развалины артиллерийским огнем и воздушными налетами, а население должно быть обращено в бегство. Эта воля фюрера должна быть доведена до сведения всех командиров».

Одно лишь слово подводит Йодля. Приказ о разрушении Москвы и Ленинграда начинается так: «Фюрер снова решил, что капитуляция…» «Снова!» А что же было раньше, и когда это было?

Советский обвинитель помогает Йодлю освежить память. Он предъявляет документ № Л-221 — протокол совещания у Гитлера от 16 июля 1941 года. Читатель уже знает, что это как раз то самое совещание, на котором шла распродажа советских территорий. В протоколе указывается, что на Ленинградскую область «претендуют финны». А дальше черным по белому записано указание Гитлера «сровнять Ленинград с землей» и только после этого «отдать его финнам».

Покровский передал протокол Йодлю. Тот внимательно всматривается в текст. Обвинитель спрашивает, нашел ли подсудимый цитированное место и убедился ли в том, что это было задолго до того, как стали известны события на Крещатике.

Йодль. Да, это было за три месяца до того дня.

Покровский. Это было значительно раньше того