сказал мой брат - прошло слишком много времени.

У Джитендры не было на это ответа. Она знала, что он хотел быть добрым, но была разумная надежда и была ложная, и она не стала бы цепляться за последнюю.

- Мне нужно возвращаться, - повторила она.

- Это... не будет иметь никакого значения. - Джитендра говорил очень осторожно. - Тебе потребовался месяц, чтобы добраться сюда, и даже если мы вернемся на орбиту и чудесным образом найдем место на следующем скоростном корабле... пройдет по меньшей мере пять недель, прежде чем мы окажемся где-нибудь рядом с Землей.

- С каждой неделей, которую я провожу здесь, Земля становится все дальше.

- Если будут похороны, то ты либо уже пропустила их, даже если улетишь сейчас, либо им придется подождать, пока ты не вернешься. Кто был ближе всего к Мемфису? Ты и твой брат. А твой брат вернулся в Африку. Он ведь не допустит, чтобы что-нибудь случилось, пока ты не вернешься домой, не так ли?

- Пожалуйста, не говори о похоронах, - сказала Санди. - Пока нет. Не раньше, чем мы получим известие из Момбасы.

Но он был прав. Она уже подумывала о похоронах.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Связавшись по чингу из Момбасы, где было детально исследовано тело Мемфиса, нейрохирург вынесла свой вердикт собравшимся в доме членам семьи.

Они могли бы вернуть его к жизни, сказало ее воплощение, это всегда был вариант, хотя и дорогостоящий. Но так много его мозга нужно было бы перестроить с нуля, что конечным результатом был бы не тот человек, которого они знали. Базовая структурная организация его личности была разнесена вдребезги. - Нет мягкого способа выразить это, но то, что вы получили бы обратно, было бы ребенком в теле старика, - сообщило им воплощение, и Джеффри не смог избавиться от ощущения, что все это было слишком отрепетировано, речь, которую нейрохирург держала в запасе, чтобы произнести в следующий раз. случаях, подобных этому, стараясь, чтобы это прозвучало соответствующим образом как экспромт и искренне. Он хотел обидеться на нее за это, но не смог. Она просто была добра.

- Сбитый с толку, испуганный ребенок, у которого едва достаточно памяти, чтобы понять, чего ему не хватает, - продолжала специалист. - Память. Язык. Все следы семьи и дружбы. Навыки и знания, приобретенные тяжелым трудом за всю жизнь. И у него впереди не так много жизни, чтобы когда-либо вернуть то, что было потеряно. Мы, конечно, выполним ваши пожелания, но я настоятельно призываю вас хорошенько подумать, прежде чем идти по этому пути.

Никакого обсуждения не требовалось. В кои-то веки все Экинья были согласны. Решение было полностью в их руках, поскольку у Мемфиса не было семьи, кроме той, которая его наняла.

- Мы бы этого не хотели, - тихо сказал Гектор, Джеффри кивнул в знак согласия, понимая, что отвечает и за Санди тоже.

- Думаю, вы поступаете правильно, - сказала специалист. - И мне так жаль, что это произошло.

Джеффри все еще пытался смириться с тем, что принес ему этот день. Все казалось нереальным, неестественным. Мемфис был частью его жизни так, как никогда не было с Юнис. Она была затворницей, которая иногда спускалась воплощением из Зимнего дворца, но никогда лично не обходила домочадцев. Вычеркнуть ее из своей жизни было то же самое, что разобрать часть своего собственного прошлого, запрятать в коробку для потомков. Ему было грустно из-за этого, но это не разрывало его на части.

С Мемфисом все было по-другому. Он всегда был рядом, живое, дышащее человеческое присутствие. Его запах, колючая текстура ткани его костюма, скрип его ботинок по навощенному полу, когда он ночью патрулировал коридоры дома, бдительнее любого сторожевого пса. Добрый, когда ему было нужно, суровый, когда того требовал момент. Всегда готов простить, если не обязательно забыть. Самый порядочный человек, которого Джеффри когда-либо знал.

Он вспомнил слова Лукаса: - Ты воспользовался его добродушием.

Подтекст ранил, но он сделал именно это. Всегда так делал.

- Спасибо, что дал мне знать, - сказала Санди, когда она ответила на его предыдущее сообщение. - Прямо сейчас я действительно понятия не имею, что сказать. Я все еще перевариваю это. Мне так жаль, что тебе пришлось увидеть его... таким, каким он был. Но что бы ты ни думал, это была не твоя вина, ясно? Ты попросил Мемфиса сделать что-то для тебя, но это не значит, что ты должен взять на себя ответственность за то, что с ним случилось. Мемфис был достаточно взрослым, чтобы самостоятельно принимать решения: если бы он почувствовал, что твоя просьба ставит его под угрозу, он бы сказал тебе об этом. Так что не усложняй себе задачу еще больше, чем она уже есть. Пожалуйста, брат? Для меня? - Санди взяла себя в руки; по ее виду было трудно сказать, плакала она или нет. - Прямо сейчас я направляюсь к горе Павонис. Держи меня в курсе, и я свяжусь с тобой, как только смогу. - Она приложила палец к губам. - Люблю тебя, брат. Будь сильным ради нас обоих. - Он кивнул.

Он попытается, хотя и не ожидает, что это будет легко.

Джеффри нужно было выйти из дома, поэтому он отправился прогуляться по саду, стараясь, насколько это было в его силах, вывести свои мысли из привычной колеи. Однако, куда бы он ни пошел, везде находил свидетельства работы Мемфиса. Выбор в отношении перепланировки территории, обновления декоративных фонтанов, деталей в виде арабесок на ограждающей стене, подбора цветов и кустарников на клумбах - все это в конечном счете выпало на долю Мемфиса. Даже если бы семье был предложен ряд вариантов, Мемфис уже сократил бы гораздо больший набор возможностей до такой степени, что любой окончательный выбор был бы приемлем для него. Одним из его величайших, тончайших даров для Экинья было предоставление им иллюзии свободы воли.

Позже в тот же день, когда Джеффри вернулся в дом, позвонила Джумаи и сказала, что она едет поездом из Лагоса. Джеффри на мгновение растерялся, пока не вспомнил, что на самом деле звонил и оставил ей сообщение вскоре после того, как увезли тело. Все было как в тумане. Джумаи была на работе, поэтому не смогла прямо тут же ответить на звонок. Он все еще был поражен тем, что она уже в пути.

- Сойди с поезда в Кигали, - сказал он