какую-то палку и наложила на артерию турникет.

— Джейсон! — позвала она. — Слушай меня, Джейсон!

Лицо следопыта покрылось испариной, веки дрожали.

— Джейсон, придерживай палку. Если нога онемеет, ослабь жгут.

Он широко раскрыл глаза.

— Мемсахиб, лев возвращается!

— Держи…

— Он возвращается! — Голос Мфуни дрожал от ужаса.

Не слушая его, Хелен повернулась к мужу. Он тоже лежал на спине: лицо посерело, раздавленное плечо превратилось в кровавую массу.

— Хелен, — прохрипел Пендергаст, пытаясь встать, — возьми винтовку. Быстро!

— Алоиз!

— Да ради Бога, возьми же винтовку!

Слишком поздно. С таким же громовым рыком лев выскочил из зарослей, взметнув вихрь пыли и травы, и набросился на Хелен. Она закричала, попыталась столкнуть его; лев вцепился ей в руку, раздался треск ломаемой кости. Последнее, что запомнил Пендергаст перед тем, как потерять сознание, — отчаянно дергающаяся фигурка, которую лев тащит в высокую траву.

4

Окружающий мир оживал. Через соломенную крышу рондевааля слышался приближающийся рокот вертолета.

Пендергаст с криком сел и увидел окружного комиссара Уокинга — тот вскочил из кресла в дальнем конце комнаты.

— Вам нельзя волноваться, — сказал комиссар. — Вертолет уже здесь, все, что нужно, будет сделано…

Пендергаст силился подняться.

— Где моя жена? Что с ней?

— Будьте молодцом и…

Пендергаст вывалился из койки и с трудом встал, дрожа от еле сдерживаемого возбуждения.

— Где моя жена, сукин сын!

— Мы ничего не могли сделать. Лев ее утащил. Один из вас находился без сознания, а другой истекал кровью.

Пендергаст, шатаясь, двинулся к дверям, выхватил винтовку со стойки и переломил стволы; один патрон был на месте.

— Что вы делаете?!

Пендергаст щелкнул затвором и направил ствол на комиссара.

— С дороги!

Уокинг шарахнулся в сторону, и Пендергаст вывалился из хижины. Солнце уже садилось. Прошло двенадцать часов!

Комиссар бежал вслед за раненым и размахивал руками:

— Помогите! Помогите! Он спятил!

Вломившись в заросли, Пендергаст рыскал в густых травах, пока не отыскал след. Не обращая внимания на крики в лагере, не чувствуя боли, он ринулся вперед. Пять минут, десять, пятнадцать — и вот уже солончак, влеи, густая трава, заросли акаций. Выдохнув, Пендергаст рванулся в траву. Винтовкой, которую держал в здоровой руке, он раздвигал стебли. Наверху кричали потревоженные птицы. В груди у него жгло огнем, повязка на руке намокла от крови. Пендергаст шел, крича что-то невнятное; из разорванного плеча хлестала кровь. Вдруг он остановился, и крик замер у него на устах. Впереди в траве что-то лежало — маленькое, белое. Пендергаст уставился на предмет. То была оторванная кисть, и на пальце сверкало кольцо со звездчатым сапфиром.

От горя и ненависти Пендергаст издал звериный вопль, прыгнул вперед и вырвался из зарослей на открытую площадку, где спокойно глодал свою добычу лев с пламенеющей гривой. Пендергасту сразу открылся весь ужас: кости с остатками плоти, панама Хелен, клочья хаки… и — совершенно неожиданно — легкий запах ее духов, смешанный с кошачьей вонью.

Только потом он увидел голову. Она лежала отдельно и, словно по жестокой иронии, была совершенно целой. Голубые с фиалковыми крапинками глаза смотрели вдаль.

Пендергаст нетвердо прошагал вперед и встал в десяти ярдах от зверя. Лев поднял огромную голову и провел языком по окровавленным клыкам, невозмутимо глядя на человека. Отчаянно втягивая воздух, Пендергаст вскинул винтовку, подпер ее искалеченной рукой, отыскал взглядом мушку из слоновой кости. И нажал на спуск.

Тяжелая пуля вошла зверю в середину лба и, словно консервную банку, вскрыла череп, который разлетелся кровавыми ошметками. Огромный лев с красной гривой почти не шевельнулся: он опустил голову на свою добычу и так и остался лежать.

В нагретых солнцем кронах акаций кричали тысячи птиц.

Наши дни

5

Округ Сент-Чарльз, штат Луизиана

«Роллс-ройс» — серый «Фантом» — повернул по изогнутой дорожке, и теперь колеса не только скрипели по гравию, но порой и шуршали по траве.

Следом за «Фантомом» шел серебристый «Мерседес» последней модели. Оба автомобиля остановились перед большим плантаторским домом в неоклассическом стиле, окруженным старыми дубами, с которых свисала бахрома испанского мха. Бронзовая табличка на фасаде сообщала, что поместье Пенумбра выстроено семейством Пендергастов в 1821 году и входит в государственный реестр исторических памятников.

Алоиз Пендергаст вышел из салона «Роллс-ройса» и огляделся. Мягкий свет февральского вечера играл на греческих колоннах, полосами ложился на крыльцо под навесом. Над неухоженными газонами и поросшим сорняками садом плыл легкий туман. Среди кипарисов и мангровых деревьев сонно пели цикады. Бронзовые решетки балконов покрывала густая патина. Белая краска на колоннах потрескалась и отслаивалась. Кругом царил дух запустения.

Из «мерседеса» появился странного вида невысокий коренастый господин в черной визитке с белой гвоздикой в петлице. Походил он на дворецкого какого-нибудь эдвардианского закрытого клуба, но никак не на новоорлеанского юриста. Несмотря на солнечный день, под мышкой он держал аккуратно сложенный зонт. Рука, облаченная в желтую кожаную перчатку, сжимала дипломат крокодиловой кожи. Господин надел на голову котелок и слегка его пришлепнул.

— Мистер Пендергаст, не пройти ли нам… — Он повел рукой в сторону запущенного парка, что виднелся за оградой по правую сторону от дома.

— Конечно, мистер Огилби.

— Благодарю. — Щегольские ботинки юриста мелькали в мокрой зеленой траве. Пендергаст следовал за ним не спеша и без особого желания.

Дойдя до ворот парка, Огилби распахнул их, и спутники вошли внутрь. Проворными шагами юрист двигался по дорожке, некогда усыпанной гравием, а теперь заросшей. За стволом огромной тсуги небольшой участок парка охватывала ржавая металлическая оградка. В высокой траве виднелись покосившиеся надгробия из сланца и мрамора.

Юрист — у него намокли отвороты на брюках — остановился перед памятником, повернулся и взялся обеими руками за дипломат, дожидаясь, пока приблизится клиент. Пендергаст задумчиво прошелся по кладбищу, потирая бледный подбородок, и наконец остановился рядом со своим щеголеватым спутником.

— Ну что ж, — с дежурной улыбкой сказал юрист. — Вот мы и на месте.

Рассеянно кивнув, Пендергаст опустился на колени, раздвинул траву у внушительной могильной плиты и прочитал надпись:

Здесь покоится

Луи де Фронтенак Диоген Пендергаст

2 апреля 1891 — 15 марта 1965 TEMPUS EDAX RERUM.[264]

Огилби, стоя позади Пендергаста, водрузил свой крокодиловый дипломат на надгробие, расстегнул замки и извлек некий документ. Придерживая дипломат, положил листок на него.

— Мистер Пендергаст! — Юрист протянул ему тяжелую ручку с серебряным пером.