Аспид уже спустился вниз и снова дико взревел.

Я должен как-то остановить его, подумал Фил, даже со связанными руками.

Ступая по возможности аккуратно и стараясь сохранять равновесие, Фил побежал по подвесному помосту в темноту, которая перед этим скрыла тех двоих.

Сюзанна задыхалась. Нагрузка после длительного вынужденного бездействия давала о себе знать. Ноги начали трястись, легкие горели. Дыхание было тяжелым и частым, и она не сомневалась, что преследователь легко найдет ее просто по его звуку.

Она понятия не имела, куда бежит. Она пыталась найти выход, но его, похоже, здесь вообще не было. Сверху лился тусклый свет, но внизу было светлее, чем она ожидала. Даже слишком светло, учитывая, что за ней гнались.

Преследователь шел за ней. Она уже слышала его шаги.

Сюзанна снова побежала.

Аспид был зол. Очень зол.

Он не понимал, что тут происходит, но знал, что ему это не нравится. Оболочка пыталась ударить его. Настало время остановить ее.

Он добрался до низа лестницы и огляделся. Прислушался. Услышал слева какой-то шум, громкое дыхание и быстрые шаги. Топот босых ног по бетонному полу.

Он улыбнулся.

Как просто.

На всякий случай у него было еще кое-что, что дает преимущество.

В кармане у него лежали очки ночного видения. Он воспользовался ими, когда шел на встречу с Рани, — или думал, что идет с ней на встречу, — чтобы попасть в это здание и обмануть полицейских. Он всегда пользовался ими ночью. Он любил их, потому что они тоже давали власть.

Он надел их, и мир вокруг стал призрачно-зеленоватым. Видно было хорошо.

А вот и она. Уже почти у дальней стены, движется к ящикам, теперь за них, в воду.

В воду с электричеством.

Она скрылась из виду. Спряталась. Точнее, думает, что спряталась.

Он улыбнулся.

Слишком просто.

Ко времени, когда Микки появился из комнаты для допросов, все полицейское управление уже пришло в движение. Он отыскал Анни.

— Ты слышала? — сказал он. — Заброшенное здание…

Она оборвала его:

— Все уже готовы ехать туда. Мы догадывались, что он может быть там. Последний звонок босса был сделан как раз оттуда. С тех пор мы не можем связаться с ним, так что бригада на выезд уже собрана.

— Понятно, — сказал он, разочарованный тем, что у него украли сенсационную информацию.

Она почувствовала это. И улыбнулась ему.

— Ты все равно здорово сработал. Молодец!

— Спасибо. — Он что, краснеет?

— Давай, — сказала она, — поехали.

Дважды повторять не пришлось.

Вся команда уехала из здания управления. Марина оставалась в комнате для наблюдения и следила за Марком Тернером.

С такой схемой поведения она уже сталкивалась. Сделав полное признание, перенеся все свои преступления из недр собственной души в полицейские протоколы, подозреваемые частенько засыпают. Тернер с опущенным взглядом и понуренной головой, похоже, не был исключением.

Марине стало любопытно. Она вышла из комнаты для наблюдения и подошла к допросной. И в нерешительности остановилась перед дверью. Можно ли ей войти туда? Не подорвет ли это каким-то образом доверие к его признанию? Можно ли говорить с ним о домогательствах, о насилии? Она не знала этого. Но это была последняя хорошая возможность в принципе поговорить с ним, прежде чем его заберут отсюда.

— Не возражаете? — спросила она у стоявшего рядом с дверью полицейского.

Тот молча шагнул в сторону и пропустил ее.

В комнате сильно пахло пóтом. Что и неудивительно, учитывая то, чем занимались здесь двое мужчин. Она села напротив Тернера, который никак не отреагировал на ее появление.

— Здравствуйте, — сказала она.

Он не ответил.

— Я… новый профайлер по этому расследованию. Мы можем с вами поговорить?

Он пожал плечами.

— Дело в том, — сказала она, — что это необычный случай, и я думаю, что кто-то должен его описать. Вы позволите задать вам несколько вопросов?

Он поднял голову и только теперь, как показалось Марине, заметил ее.

Он улыбнулся.

— Они опоздали, слишком поздно.

Она нахмурилась. Такого оборота она не ожидала.

— Что вы имеете в виду? Кто опоздал?

— Они. Полиция.

Он произнес это слово так, будто речь шла о смертельно опасной и ненавистной болезни.

— Опоздали? В каком смысле?

— Опоздали их спасти, естественно.

Сердце у нее оборвалось.

— Что вы имеете в виду? Он уже убил их? Вы об этом? Они все уже мертвы?

Он покачал головой.

— Пока еще нет…

— Тогда что?

— Здание… Здание компании по транзиту грузов.

— А что с ним такое?

— На случай, если все будет плохо, если все выйдет из-под контроля, у них есть план.

— Что еще за план?

— Помните, что он сделал на яхте?

На случай, если Марина не поняла, о чем речь, он медленно поднял руки в воздух, и пальцы его раскрылись, словно распускающийся нежный цветок.

— Бум-м-м….

Марина бросилась из комнаты.

Фил добрался до нижних ступенек лестницы. Это было нелегко.

Несколько раз ему приходилось цепляться связанными руками, чтобы не перевалиться через перила или не покатиться кубарем вниз, но все же удалось удержаться.

Внизу он огляделся. Снова напрягся и попробовал освободиться от наручников. Он искал что-то острое, чем можно было бы их перерезать.

Сквозь щели в стенах, выложенные ржавыми листами гофрированного металла, врывался ветер. Это подсказало Филу одну идею. Медленно и аккуратно ступая в темноте, он подошел к ближайшей стене, прислонился к ней спиной и принялся нащупывать прорехи между листами.

Их оказалось множество. Наконец он нашел одну, с ржавыми зазубринами по краям, в которую пролазили его кулаки.

Как раз то, что надо.

Он нашел самую острую кромку, подвел к ней связанные запястья и начал пилить пластик наручников так быстро и сильно, как только мог.

Плечи его гудели от напряжения, грудь судорожно вздымалась, но в конце концов пластик начал поддаваться. Воодушевленный, он принялся тереть еще сильнее, не обращая внимания на боль, пока не почувствовал, что наручники слабеют — тогда он начал тянуть их в разные стороны. Они растягивались, все сильнее впиваясь в тело по мере того, как становились тоньше, и наконец лопнули. Он был свободен.