Она всего на два года старше меня. Наверное, Милош встретил нашу маму, когда Лупе исполнился примерно год. Он был единственным человеком в ее жизни, которого она могла назвать отцом.

– Что произошло?

Избегая моего взгляда, Лупа шмыгнула носом.

– Покажешь мне? – аккуратно спросила я. – Я практически ничего не помню. Лишь какие-то обрывки.

Сестра нерешительно кивнула.

– Только не осуждай меня, – попросила она потом. – Я себя ненавижу за это.

– Не буду.

Лупа протянула мне руку, и наши пальцы переплелись. Я закрыла глаза. Если кто-то сам концентрировался на определенном воспоминании, мне становилось намного легче в него попасть.

Лупа сидела на разветвлении дуба, спрятавшись в его густой кроне, и смотрела на наш дом. Солнце уже село, и я увидела маму, которая звала Лупу. Я сжала губы. Так отчетливо видеть маму, нежные черты ее лица, потускневшие с годами… Вот папа вышел из дома, остов которого я нашла прошлой ночью. В воспоминании он был невредим. Стены обвиты жимолостью и диким виноградом. Из трубы в темнеющее небо поднимался белый дым. Отец держал за руки меня и Кирилла.

– Вы останетесь с мамой, – раздались его слова. Он был высоким и стройным, с вьющимися рыжими волосами и такими же зелеными глазами, как у меня. – А я поищу Лупу. – Поцеловав каждого из нас, отец пообещал: – И приведу ее домой живой и здоровой. Не переживайте.

Несмотря на свою молодость, он нес ответственность за всю семью. На момент встречи с нашей мамой ему не могло быть больше восемнадцати лет. Как он сбежал от Селесты? Что она сделала с ним в детстве? На все эти вопросы мы никогда не получим ответов. При виде него, такого живого, во мне пробудилось столько разных эмоций. Прежде всего скорбь. Скорбь по времени, которое мы не провели вместе. Лупа спрыгнула с дуба, но не вернулась домой, а побежала глубже в лес. По нескольким камням перепрыгнула на другую сторону ручья. Она то и дело останавливалась, чтобы сломать ветки, и привязала к сучку ленту для волос. Хотела проверить папу, посмотреть, сколько он будет за ней идти, а потом неожиданно застыла. Я ощутила ее страх, когда она услышала хриплые лающие голоса. Лупа вжалась в дерево. Когда она осторожно выглянула из-за ствола, ее сердце забилось с огромной скоростью. Сестра ахнула и закрыла себе рот рукой, чтобы не закричать. Сквозь заросли крались волки. Два ликана. Я чувствовала ужас, который охватил маленькую девочку при виде этих чудовищ. Один из них замер и огляделся вокруг. Лупа задержала дыхание, когда взгляд волка остановился прямо на ней. В глубине леса раздался вой, похожий на зов. Оба ликана развернули вытянутые мускулистые тела и унеслись прочь. Лупа сползла на землю по стволу дерева. Вскоре после этого ее нашел наш отец. Он ласково убрал ей волосы со лба.

– Твоя мама, брат и сестра очень волнуются, – только и сказал он, вместо того чтобы ругаться. – И еда уже готова. Не знаю, как ты, а я голодный.

Я почувствовала, как Лупа боролась с собой. Ей хотелось и дальше злиться, но она не могла. Поэтому сестра просто встала и взяла его за руку. И тут словно из ниоткуда выпрыгнули три громадных ликана и оторвали отца от нее. У него не было шансов, он слишком отвлекся. Лупа закричала, но они утащили его, а она осталась в лесу.

Воспоминание исчезло, хотя я отчаянно за него цеплялась. Не хотела его отпускать. Хотела еще раз увидеть маму, но Лупа убрала руку.

Когда я распахнула глаза, по ее лицу бежали слезы.

– Это я их приманила, – прошептала сестра. – Они бы не нашли нас, если бы я не оставила те идиотские следы. Я побежала обратно, домой. Мама была мертва, а вы с Кириллом исчезли. На поляне я обнаружила труп отца. Его связали, а на спине у него была та звезда. Это все моя вина.

Я обняла ее за плечи и прижала к себе. Как она могла так думать? Или Раду ее в этом убедил?

– Чушь. Они, наверное, давно нас искали.

И теперь я знала почему. Милошу как-то удалось сбежать от королевы и из Ониксовой крепости. Он встретил нашу маму и спрятался вместе с ней недалеко от Караймана, родового гнезда его семьи. Десять или одиннадцать лет они жили там незаметно для всех. Но Селеста не сдавалась.

Вот только… куда она пропала? Королева исчезла в то же время, когда он сбежал. Нанятые ею ликаны, должно быть, непрестанно прочесывали весь Ардял, разыскивая Милоша. Знал ли он, что однажды она вернется? Почему родители не предостерегли нас и не подготовили к этому дню?

– Спасибо, – тихо сказала я Лупе. – Спасибо, что позволила мне увидеть их еще раз.

Она села прямо. Вода легкими волнами плескалась у ее плеч.

– Ты так мало помнишь только потому, что Раду велел Магнусу стереть тебе память. И если бы он действительно исполнил приказ, то ты бы забыла и нас с Кириллом.

Так вот почему я почти ничего не помню? Во мне поднялась ярость, словно море во время прилива, и вода нагрелась.

– Если не хочешь, чтобы мы сварились, держи себя в руках, – строго скомандовала Лупа.

– Почему я не должна была помнить? – спросила я, стараясь успокоиться.

Она пожала плечами:

– Этого я не знаю. Потому что Раду – одержимый властью садист? Он думал, что ты не обладаешь магией. Его интересовал лишь Кирилл.

– Тебе известно, кто твой отец? – продолжила я. Оставалось еще столько вопросов.

– Он был викканином и Рогатым Богом в Бельтайн. Той ночью мама забеременела мной, но этот мужчина ей не особенно нравился. Раду пытался устроить их брак, но она отказалась и вышла из ковена.

Я погрузилась под воду с головой. Потребность стереть со своего тела все следы этой ночи и ужасной новой информации, стала просто непреодолимой.

Когда я всплыла, Лупа протянула мне кусок мыла, и сама тоже начала намыливаться.

– О самом страшном ты теперь знаешь, – сказала она гораздо спокойнее, чем пару минут назад. – Осталась только одна вещь. Раду утверждает, что этих монстров отправила королева, но как по мне, у него были куда более веские причины. Собственная дочь обвела его вокруг пальца. Она вышла замуж за ведьмака и родила от него детей. Дочь верховного жреца нарушила закон. Если бы об этом стало известно, то над ним насмехался бы весь Ардял. Раду не из тех, кто прощает. Ну с чего бы Селесте нами интересоваться? В этом нет никакого