известно, что ваши корабли сдавались Мулу в результате измены их командиров, а не матросов. Мне известно, что двадцать кораблей сдались при Ореггоре по приказу контр-адмирала — уж не знаю, демократ он или нет. Контр-адмирал, ваш ближайший соратник, сдал без боя двадцать совершенно целых кораблей, а потом председательствовал на суде над моим племянником, вернувшимся с Калгана. Это не единственный известный мне случай измены в верхах, и мои люди вместе со мной не хотят воевать под командованием потенциальных предателей.

— До момента отъезда с Термина, — сказал Индбур, — вы будете взяты под стражу.

Под обстрелом враждебных взглядов правителей Термина Рэнду направился к выходу.

Было без десяти двенадцать.

Байта и Торан уже сидели в зале. Они помахали проходящему Рэнду со своих мест в заднем ряду.

— В результате вы здесь! — удивился Рэнду. — Как это вам удалось?

— Нашим адвокатом был Магнифико, — улыбнулся Торан. — Индбур заказал ему композицию по мотивам сегодняшней церемонии с самим Индбуром в главной роли. Магнифико отказался присутствовать на церемонии без нас, и переубедить его было невозможно. Эблинг Мис тоже с нами. Куда-то пошел, — и вдруг испуганно. — Дядя, что с тобой? У тебя ужасный вид.

— Нечему радоваться, — сказал Рэнду. — Близятся тяжелые времена. Избавившись от Мула, Индбур примется за нас.

Подошел высокий прямой человек в белом и торжественно поклонился, приветствуя их.

— Капитан Притчер! — Байта с улыбкой протянула ему руку. — Вы уже на службе?

Капитан, пожимая ее руку, наклонился ближе.

— Что вы! Об этом не может быть и речи. Доктору Мису пришлось проявить чудеса изобретательности, чтобы вытащить меня сюда. Завтра опять домой — под домашний арест.

Было без трех минут двенадцать.

Магнифико был само страдание и уныние. Он скорчился в своем постоянном стремлении стушеваться. Нос его заострился, а глаза затравленно бегали.

Он схватил Байту за руку и, когда она нагнулась, прошептал:

— Как ты думаешь, моя госпожа, все эти великие люди были в зале, когда я играл на визисоноре?

— Я уверена, что все, — успокоила его Байта. — И я уверена, что все они считают тебя величайшим мастером игры во всей Галактике, а твой концерт — величайшим концертом в истории. Поэтому выпрямись и сядь как следует. Нужно всегда сохранять собственное достоинство, — и она легонько толкнула шута. В ответ на ее шутливо-суровую гримасу он слабо улыбнулся и выпрямился.

Наступил полдень, и стеклянный куб уже не был пуст.

Никто не заметил, как это произошло. Только что в кубе ничего не было, и вот, в мгновение ока появилось…

…Изображение старика, немощного и сгорбленного, сидящего в кресле на колесиках. На его морщинистом лице светились ясные глаза, и голос был живой и сильный. На коленях старика лежала книга.

— Я Хари Селдон, — сказал он.

Наступила тишина, зловещая, как перед грозой.

— Я Хари Селдон! Не знаю, слушает ли меня кто-нибудь, но это неважно. Я почти уверен в успехе плана. На протяжении первых трех столетий вероятность успеха равнялась девяноста четырем и двум десятым процента, — он улыбнулся и мягко добавил. — Если кто-то из вас стоит, садитесь. Если хотите, можете закурить. Я присутствую здесь не во плоти и не нуждаюсь в церемониях.

Вернемся к последним событиям. Впервые в своей истории Фонд переживает гражданскую войну, возможно, ее завершающую стадию. До сих пор все нападения извне получали достойный отпор. Такова была воля психоистории. В настоящее время происходит борьба левых сил, сосредоточенных в провинции, с авторитарным центральным правительством. Этот процесс неизбежен, и результат его очевиден.

Собравшаяся в зале аристократия утратила достоинство. Индбур привстал со стула.

Байта вслушивалась, вытягивая шею. Что сказал великий Селдон? Ах, пропустила какую-то фразу!

— …компромисс необходим по двум причинам. Восстание независимых торговцев внесло в правительство, почившее на лаврах славы предков, элемент неуверенности, который, в свою очередь возродил элемент конкуренции. Здоровые демократические силы…

Стало шумно. Люди перестали шептаться и испуганно загалдели. Байта почти прокричала Торану в ухо:

— Почему он ничего не сказал о Муле? Торговцы еще не выступили против Фонда!

Торан пожал плечами.

Человек в кресле продолжал говорить, несмотря на шум и панику.

— Для прекращения гражданской войны, возникшей вполне закономерно, необходимо сформировать новое, более устойчивое коалиционное правительство. Тогда единственным препятствием на пути дальнейшего развития и выхода в Галактику будут доживающие свой век обломки старой Империи. В ближайшие несколько лет они не станут Фонду серьезной помехой. Как всегда, я не стану вскрывать причины и характер следующего кри…

Публика заревела, губы Селдона шевелились беззвучно. Эблинг Мис, красный от волнения, подскочил к Рэнду.

— Неужели старик спятил? Он объявил не тот кризис! Вы вправду готовили восстание?

— Готовили, — ответил Рэнду, — но отложили перед лицом угрозы со стороны Мула.

— Значит Мул — посторонний фактор, не предусмотренный планом Селдона? Что такое?

Во внезапно наступившей ледяной тишине Байта обнаружила, что стеклянный куб снова пуст. Свет погас и ток подогретого воздуха прекратился.

Откуда-то донесся пронзительный вой сирены, и Рэнду едва слышно произнес:

— Это налет!

Эблинг Мис поднес к уху часы и крикнул:

— Галактика! Часы стоят! Кто-нибудь может сказать, который час?

Двадцать ушей прислушались к двадцати часам, и меньше, чем через двадцать секунд стало ясно, что ни одни часы не идут.

— Ну что ж, — сказал Мис с выражением покорности судьбе, — это значит, что подача атомной энергии в Хранилище прекращена и флот Мула атакует Термин.

Высокий голос Индбура перекрыл шум:

— Всем сесть! Мул находится в пятидесяти парсеках отсюда!

— Он там был неделю назад! — закричал Мис. — А сейчас идет обстрел Термина!

Байта почувствовала, как ее со всех сторон сдавливает какая-то сила. Ей стало больно дышать.

Снаружи доносился шум собравшейся толпы. Распахнулись двери, и в Хранилище вбежал человек. Индбур бросился ему навстречу.

— Ваше превосходительство, — быстро заговорил вошедший, — Транспорт и связь в городе не работают. Поступило сообщение о том, что Десятый флот сдался. Корабли Мула стоят на границах атмосферы. Генеральный штаб…

Индбур скорчился и упал на пол. В зале наступила тишина. Смолкла и толпа на улице. Все оцепенели от страха, холодного, как космос.

Индбура подняли. Откуда-то появился стакан вина. Не открывая глаз, Индбур шевельнул губами, произнося слово «капитуляция»

Байта поймала себя на том, что вот-вот заплачет — не от сожаления или унижения, а от самого обыкновенного страха.