— Дык я ж его вмастил тёбе, Александрь?

— Вот памятник и поставлю.

— Мне?

— Ему, Евсеич, ему.

— А мне, мил человек? — разобиделся дедок. — Я ж тебе подарковал порося.

— А тебе, родной, бутылку родной.

— Вот за энто блаходарствую.

Наша столь содержательная беседа была прервана Полиной — она требовала меня к себе. Я приготовился к самому худшему — оторвет кое-что, и будет права.

— Ты как, любимая? — поцеловал в горькие, прокушенные до крови губы.

— Саша, надеюсь, такое в последний раз?

— Конечно.

— Я почему-то не верю.

— Поставим Пост и никаких проблем!

— Уйди, несчастье мое!

— А ты мое счастье! — И пообещал. — Нарожаем кучу-малу, мать. Ох, весело будет!

— А зачем рожать? — И кивнула в окно. — Вон сколько у тебя мальчиков.

— А девочек нету.

— Вон и девочка… уже приехала, — засмеялась Полина. — Ну, живем, как в кино, честное слово.

И действительно: у ворот притормозило такси и появилась на подиуме нашей удивительной жизни… Ника. Во всем своем великолепии. Когда случилась трагедия с Анной, мы послали топ-модели телеграмму в Париж. И вот девочка здесь, опоздав на час. Европейская культура за короткое время уже успела наложить свой отпечаток на её облик. Выглядела прекрасно и стильно, как с картинки из журнала мод «Hustler».

Группа посуровела от такой неземной красоты. Арсенчик и Болотный подавились помидорами, под Куралевым треснула дощечка. Алеша прекратил играть в тетрикс. Никитин побелел, как полотно, иначе не скажешь. Лишь Хулио остался самим собой — на зависть всем чмокнул девичью персиковую ланиту, помацал её плечики:

— Вах! Ангелочек ты наш!

— А с Анной, это правда?

— Правда, — ответил я.

— Как же так? — спросила Ника. — Как же вы ее?.. — и заплакала.

Я выматерился — про себя. Не люблю девичьих слез, вот в чем дело:

— Так получилась. Вот.

— Ее уже похоронили?

— Да, здесь на кладбище.

— Она просила вам передать, — и протянула мне дамский конвертик с оливковой серебристой веточкой в верхнем углу.

Я удивился, но конверт с этим серебристым вензелем мира взял. И когда остался один, не считая жены и тещи, (все остальные ушли на деревенский погост), распечатал его и прочитал быстрые летучие строчки:

Здравствуй, родной мой брат Сашка. Все мы ходим под Богом и кирпичами. Если что — прости меня за все. Надеюсь, моя душа, полетает и над твоим огородиком. Шутка, как ты говоришь. Я выполняла задание ЦРУ, да слава Богу, вовремя пришла в себя. А это не прощают. (Вспомни наш веселенький обед в «Метрополе»?) Предатели на нашей Родине везде — и внутренние, и внешние. С «Логической бомбой» они хотели взять Россию, да и весь мир под свой контроль. Похоже на бред, да это правда, Алекс. Абсолютная власть развращает. Третья Мировая уже пыхает огнем, она рядом. Ты и сам это знаешь. Ее нужно задушить в зародыше. У тебя есть ЛГ. С её помощью можно нанести упреждающий удар — пусть янки-засранцы поживут в каменном веке… Впрочем, решать тебе, старшенькому и умненькому. Люблю всех вас, настоящих и будущих. Анька.

Вот и все. Ливадийская девочка победила американизированную леди победила ценой собственной жизни. Как часто мы ошибаемся, чтобы затем с кровью и хрустом костей, своих и чужих, исправлять промахи.

Ну что ж — жизнь продолжается. И продолжается она и будет продолжаться по своему Высшему закону. И нет такой силы, способной этот закон отменить. А что касается совета младшенькой сестренки, то скорее всего им воспользуюсь. Иногда я прислушиваюсь к мнению тех, чьи души летают над нашими запыленными теплыми тихими садами и огородами.